– Доверьтесь мне, Сюзанна, и я сумею сделать вас счастливой. Неужели вы этого не чувствуете? Нас тянет друг к другу, ведь мы такие разные. Знаете, как притягиваются противоположные полюса магнита?
– Я не люблю вас.
Я попыталась высвободиться из его объятий, но мне это не удалось.
– Не любите? Это признание делает вам честь. Если бы вы знали, сколько женщин, не любя меня, никогда бы в этом не признались, пылая желанием получить роскошную жизнь и мои деньги, от которых вы так легко отказываетесь.
– Не говорите мне о своих любовницах. Речь идет обо мне. Я не люблю вас и не хочу быть с вами.
– Что с того, что вы меня не любите? Разве это играет какую-то роль? Вы любили своего дубину адмирала, который помыкал вами и ни в грош вас не ставил. Но были ли вы от этого счастливы? Он ради вашей любви и пальцем не пошевельнул. А я бы сделал для вас все, что могу, – а я могу, поверьте, очень многое…
– Да вы, похоже, просто предлагаете мне продаться! Теперь я уже решительно высвободилась из его рук, отошла в сторону.
– Я не хочу больше говорить об этом. Честно говоря, я очень смутно понимаю, что вы мне предлагаете, и у меня мало желания принимать ваши предложения. И вообще, я уеду из вашего дома, чтобы вы имели поменьше возможностей соблазнять меня деньгами и…
– И?.. Чем же еще? Договаривайте, пожалуйста! Я и не думал, что вы замечаете во мне еще какие-то соблазнительные качества, кроме, разумеется, моих денег.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – выдохнула я после некоторого молчания, отчаявшись найти ответ получше. Такой, который, по крайней мере, ни к чему не обязывает. – И не понимаю, что вы мне предлагаете.
– Сюзанна, да неужто вы такая глупая?
Этот явно издевательский вопрос почему-то не обидел меня, как не обидело и то, что банкир назвал меня по имени. Не отвечая, я посмотрела прямо в лицо Клавьеру и ясно поняла, что и ответа-то не нужно.
Его взгляд медленно и цепко спустился с моих губ на полуобнаженные плечи, потом явно остановился на груди, дерзко проникая сквозь белизну кружевного корсажа. Мне показалось вдруг, что я раздета, и я невольно поднесла руку к груди. «Я должна чувствовать себя оскорбленной, должна одернуть его», – твердила я себе, но почему-то не могла произнести ни слова, и во рту у меня пересохло. Почти интуитивно я поняла, что сейчас что-то случится.
Рене Клавьер подошел ко мне, его рука – большая, сильная, теплая – опустилась на мое плечо… Я хотела отпрянуть, но не смогла. Он вовсе не удерживал меня, но от него исходила такая живительная волнующая энергия, что я повиновалась ей, подобно магниту.
Его пальцы мягко скользили по моему плечу, лаская шелковистость кожи, обводя упругую золотистость плоти; он осторожно потянул вниз рукав, спуская с плеча ткань платья и обнажил руку до локтя. Трепет пробежал по моему телу, я едва дышала, не понимая, что должна делать.
Он резко, порывисто наклонился ко мне, и его движение почти испугало меня, но я тут же забыла об этом. Его губы прильнули к моему плечу в томном бесконечном поцелуе, его кудри, точно теплый мех, щекотали мне шею… Я запрокинула голову назад, грудь у меня бурно вздымалась, словно после долгого бега. Тысячи чувств обуревали меня, но я подчинилась только одному – желанию хоть немного поблаженствовать в этом поцелуе.
Рассудок довольно быстро вернулся ко мне, я высвободилась из теплых сильных объятий Клавьера, сгорая от стыда и гнева за то, что в них мне было так хорошо. Он пользуется тем, что я давно не знала любви и ласки, что я так истосковалась по мужской нежности, – пользуется в своих целях!
– Все, – сказала я, стараясь сдержать взволнованное дыхание и поспешно приводя в порядок платье, – все, продолжать мы не будем.
Внимательно наблюдая за мной, он достал портсигар и сказал мне очень спокойно, поигрывая сигарой:
– Ангел мой, последнее слово всегда за вами. Но вы должны знать, что в любое время, что бы ни случилось, – я вас жду. И я вас даже немного люблю.
Я молчала, разрываемая противоположными чувствами. Да, так всегда бывает: когда мужчина и женщина, молодые и полные сил, подолгу живут под одной крышей и часто встречаются, они неминуемо становятся любовниками, пусть даже любви нет и в помине. Клавьер знает об этом, а я – всего лишь слабая женщина. Он ждет, пока я дозрею, и, подобно зрелому яблоку, упаду в его объятия.
