Что я могла испытывать при виде этого? Всю гамму чувств, возможных в моем положении, – гнев, ненависть, отчаяние – я испытала сполна и давно. Но и сейчас злые слезы выступили у меня на глазах. Ну не могла я смириться… Этот дом должен был принадлежать Жанно! А теперь в его выбитые окна с любопытством заглядывают буржуазки, пытаясь рассмотреть обстановку в доме!
Я отвернулась, пытаясь увидеть Брике. Мальчишка должен был ждать меня тут, во дворе. За последние месяцы мы с ним стали просто неразлучны. Ловкий и весьма неглупый, он мог быть незаменимым помощником.
– Зачем вам все это видеть? – спросил Гийом.
– Просто так, – ответила я почти резко.
Просто мне надо было знать, с кем я сведу счеты в будущем!
Кареты прибывали одна за другой. Появлялись банкиры, спекулянты, мошенники. Я узнала среди них Никола Паншо, моего бывшего кредитора, – толстяка и жадного скрягу, которого я вспоминала очень нехорошо.
Я, озираясь, наконец-то заметила Брике. Сорванец сидел на ограде, обхватив прутья решетки босыми грязными ногами, и корчил чудовищные гримасы юным буржуазкам. Я быстро сказала несколько слов Гийому и поспешно подошла к мальчишке. Он спрыгнул вниз и сплюнул.
– Ну? – спросила я.
Он переминался с ноги на ногу.
– Да все в порядке, ваше сиятельство. Заставы нынче свободны, я узнал. Паспорта и пропуск гвардейцы не требуют. Сейчас из Парижа уехать – проще простого.
Я протянула ему несколько су.
– Что, совершенно никакой опасности?
– Иногда появляются пьяные федераты. Да ведь они только скандалят и все.
– Брике, через пять дней я уезжаю. А что думаешь делать ты?
– Поеду с вами, – не задумываясь, заявил он. – Возьмите меня! Скоро зима, а в Париже службы нигде не найти. Мне негде будет жить и…
Не договорив, он мотнул головой и, внезапно подпрыгнув, указал пальцем на ворота:
– Вот это да! Какая карета!
Я посмотрела туда же и сразу поняла, о чем он говорит. Во двор въезжала карета Клавьера – та самая, розового дерева, отделанная золотом и запряженная шестеркой серых в яблоках коней. Да еще кучер и два форейтора…
– Ах, Боже мой, – прошептала я через силу.
Он вышел из кареты – как всегда элегантный, надменный и уверенный в себе. Красивое высокомерное лицо искривилось презрительной усмешкой. Одежда его была безупречна: белоснежная рубашка из тонкого батиста, на груди безукоризненно повязан модный муслиновый галстук цвета чайной розы, на галстуке сияла бриллиантовая булавка, темно-вишневый камзол с золотым шитьем не скрывал сильных широких плеч. На голове – шляпа с ослепительным плюмажем…
Ненависть в который раз с умопомрачительной силой всколыхнулась во мне, когда я вспомнила слова Дантона: «Клавьер положил глаз на ваш дом, а то, что ему приглянулось, от него не уходит». Он купит мой отель! Мой дом перейдет в руки этого мерзавца! Ярость охватила меня, я мучительно сжала зубы, чтобы сдержаться и не крикнуть банкиру что-нибудь оскорбительное.
Вторым пассажиром этой великолепной кареты был некий Уврар, армейский поставщик, коротконогий и приземистый. Этот достойный гражданин прославился тем, что поставлял в армию сапоги на картонной подошве, ружья, которые не стреляли, и военную форму, шитую гнилыми нитками. Уврар следовал за Клавьером с самым подобострастным видом, наверняка стараясь перенять опыт более крупного мошенника.
Гийом помог мне пробраться ближе к крыльцу, но так, чтобы я была вне поля зрения Клавьера. Я прислушалась. Судебный исполнитель зачитывал бумаги, в которых содержались все сведения о доме, вплоть до того, из чего сложен его фундамент. Судейского мало кто слушал. Наметанный глаз буржуа давно уже составил точное представление о стоимости особняка, накинул небольшую сумму на престиж владения им и выдал четкие цифры: минимум и предельный максимум. Буржуа хорошо знали ценность денег и возможности своих кошельков.
Клавьер галантно присел возле дамы в розовом платье и поцеловал ей руку. Дама была привлекательна. Не первой молодости, но сочная, свежая, румяная, со вкусом одетая, с необыкновенно умным лицом, она была так обаятельна, что даже вздернутый нос и далеко не идеальные черты лица озарялись мягкой прелестью. Кто это? Любовница Клавьера? Я тут же спросила об этом Гийома.
