Она оглядывает залитую солнцем асфальтированную площадку, оборачивается. Я киваю, в ответ на немой вопрос. Улыбаюсь невольно. Она берет меня под руку, и дальше мы идем уже вместе.
- Я так измучилась с этой сессией, - доверительно говорит она. Голова ее клонится к моей, волосы смешиваются. Я чувствую запах ее разгоряченного тела. Провожу ладонью по лицу - она мокрая от пота. - Так устала, просто сил никаких нет. Не верится даже, что все позади.
- А сколько впереди?
- Лучше не напоминай. Тогда, - она кивает в сторону трибун, - я и представить не могла, - и замолкает.
Тропинка, ведущая нас, внезапно прерывается рытвиной, заполненной водой - из канализационного люка течет ручеек чистой воды, петляя, пересекает нам путь.
Она останавливается, смотрит на меня, затем себе под ноги. Белые "лодочки" и светло-серые с зеленой прожилкой носочки. Она уже видит, что я уже принял решение, что оно мне приятно, но говорит, сконфуженно, едва слышно:
- Напрасно я вытащила нас здесь.
Я молча беру ее на руки. Почти невесомое тело, Господи, как давно я не держал ее в объятиях! Я чувствую ее легкое дыхание на моей щеке, руки обвивают мою шею, она прижимается ко мне. Я делаю первый шаг, стараясь не влететь теннисной туфлей в лужи.
Еще несколько шагов и я осторожно и неохотно опускаю ее на землю. Она благодарит; целует меня в щеку, проводит пальцем по ней, стирая следы помады, такой знакомый в недавнем жест.
- Обратно все равно пойдем так же, - говорю я, она молча соглашается, на этот раз на ее лице нет улыбки.
Мы спускаемся с холма ко входу в спортзал. Некогда стеклянные двери забиты железными листами, на уровне глаз висит измочаленный обрывок объявления, призывающего закрывать дверь за собой. Рядом еще один клочок: "куплю б/у компьютер в работающем состоянии". Все телефоны сорваны.
Она ведет меня дальше, мимо пустой кабинки вахты, дверей в раздевалку, зал аэробики по узкому коридору, стены которого покрыты потеками и плесенью. Слышно, как где-то капает вода. Здесь прохладно, и сюда не может добраться солнце - сквозь мутные от грязи стекла в разросшемся бурьяне видны какие-то металлические конструкции, наваленные в незапамятные времена возле коридора, соединяющего корпуса спортзала и ректората.
Мы поднимаемся по лестнице - коридор перехода проходит уже не по земле, а над дорогой, - здесь уже сухо и снова жарко. Дверь в административный корпус предстает перед нами, в первое мгновение мне кажется, что она закрыта, я помню, так было раньше, но нет. Она лишь притворена, мы проходим в само здание корпуса. Вновь поднимаемся и покидаем его по новому переходу в новый корпус, принадлежащий уже ее факультету.
Вновь поднимаемся, блуждая по коридорам, она молчит, и не выпускает мою руку, будто боясь, что, едва расцепившись, мы сможем потерять друг друга.
- Давно я здесь не был, - банальная фраза гулко звучит в пустоте института. Мы поднимаемся на новый этаж, сворачиваем в новый коридор. Хорошо, хоть прохладно.
- Да, не как на улице, - она отчего-то нервничает. - Вот мы и пришли. Подожди меня здесь.
Трижды стучит в дверь и, не получив никакого ответа, скрывается за ней. Оставшись наедине, я рассматриваю доску объявлений, устаревшее расписание занятий, и оттого наполовину сорванное, списки отчисленных за неуспеваемость с этого факультета с таких-то курсов, списки должников в библиотеку, расписание приема переэкзаменовок, и еще множество подобной информации. Не понимаю, почему меня щемит тоска. Я вздыхаю и пристраиваюсь на кособоком стуле напротив двери, что несколько минут назад поглотила ее.
Мимо проходит преподаватель, завидев меня, он интересуется, не к нему ли я пожаловал; мне остается только отрицательно покачать головой. Он заходит в соседний кабинет, открывая его своим ключом и оставляет дверь полуприкрытой.
Спустя еще какое-то время - я потерял счет минутам - с лестницы доносятся легкие шаги, миловидная девушка останавливается подле меня и спрашивает:
- Фальк у себя?
Мне становится смешно, как-то незаметно для себя я оказался втянутым в институтскую жизнь. Я киваю головой и говорю:
