Яшка подумал, что кричит птица, и начал пробираться к ней. Но птица была окружена плотной толпой. Всем хотелось узнать свое счастье от заморской птицы, все тянулись с пятачками и отталкивали друг друга. Птица недолго постояла над толпой, что-то крикнула и спустилась на плечо хозяину, потом она сердито начала выбрасывать из ящика билетики счастья. Яшка пробился в средину толпы и через плечо горбатого татарина разглядел птицу, билетики и того, кто кричал: «Счастье, счастье, дешево и сердито, за один пятачок узнаешь всю свою жизнь»!
Он был подростком в красном шутовском колпаке; когда кричал, сильно вытягивал шею и бледнел.
«Вот бы узнать, когда у нас будет хлеб, — подумал Яшка. Птица, большая и хмурая, со скрипучим голосом, понравилась ему. — Сурьезная птица, все знает, без запинки находит билетик, кому какой требуется».
На Рыбную с Проломной улицы вышел отряд красноармейцев с оркестром. Шум и гвалт рынка сразу потонули в реве медных труб, толпа шарахнулась в стороны, и улица оказалась пустой, остался на ней только Яшка с Чернышом да подросток с птицей-ведун.
Подросток подошел к Яшке и спросил:
— Хочешь счастье?
— Жрать хочу, — ответил Яшка.
— Жрать хочешь — работай!
— А где работать? Тебе легко говорить, буржуй!
Они стояли на тротуаре, а мимо них, заполнив улицу во всю ширину, шли красноармейцы под музыку медного оркестра, на потных конях скакали молоденькие комиссары, катились двуколки и, выбивая колесами каменные брызги, громыхали трех- и шестидюймовые пушки.
— Хочешь работать, как я? — спросил подросток.
— Заговаривай зубы, — огрызнулся Яшка.
— Ей-ей, устрою. Ты думаешь, что у меня своя птичка? Нет, брат… Я такой же, под стать тебе.
— Чья же?
— А ты думал, моя? Ты думаешь — и у других свои птички?
— Буржуи вы… За день сколь пятачков вам передают, не сосчитаешь.
— На Суконной дяденька добрый есть, он нам и дает птичек, много их роздал. — Подросток усмехнулся. — Хороший дяденька.
— И мне даст?
— С почтеньем…
— Я пойду к нему, где он? Скажи!
— Идем вместе, сведу!
— И за это ничего он не возьмет?
— Тебе еще платить будет.
— Платить будет?! — удивился Яшка.
— И кормить тебя будет, — добавил подросток.
Перед Яшкой открывался рай. Условились, что вечером встретятся на мосту через Булак и пойдут вместе к доброму дяденьке на Суконную.
«Пойду о Ганьке похлопочу», — решил Яшка.
— Дяденька, товарищ, скажи, как к Советской власти пройти? — спросил он, остановив прохожего с тросточкой.
Прохожий обернулся.
— Куда? — Прохожий поднял брови.
— К Советской власти.
— В озеро вон, в то! — Тросточкой махнул на Кабан, засмеялся и ушел.
— Ишь, белых ждет, — проворчал Яшка и остановил другого дяденьку, со звездой на фуражке, и спросил, как пройти к Советской власти. — У меня дома Ганька остался без хлеба, трех лет он, хочу я Советской власти сказать. Тятьки нету, а мамка сама без хлеба сидит и без воды, Меркулов отказал, — путано объяснял Яшка.
Человек со звездой долго толковал, как найти Советскую власть.
— Понял, запомнил? — спросил он.
— К депутатам, значит?
— Да, да, спрашивай Совет депутатов.
Пробродив часа два по путанице улиц, Яшка все-таки разыскал Совет и обратился к одному из депутатов — пожилой женщине, которая глядела из-под темных очков и говорила немножко скрипучим голосом.
— Здесь Советская власть?
— Здесь, мальчик.
— Я сказать хочу, у меня Ганька-брат и мамка голодом сидят, а отца белые убили.
Женщина сдвинула очки на лоб, прищурилась на Яшку и спросила:
— Ты хочешь в детский дом? Это твоя собака? — показала она на Черныша, который положил лапы на стол и вытянул морду к куску белого хлеба. Кусок лежал перед женщиной, а рядом стоял стакан чаю.
— Моя, — ответил Яшка.
Женщина отодвинула хлеб и махнула рукой на Черныша:
— Пошла, пошла… Тебя в детский дом? А Ганька большой?
Яшка загляделся на хлеб и не расслышал слов женщины.
— Я, мальчик, с тобой говорю, — напомнила она.
Яшка вздрогнул. Женщина поняла блеск его голодных глаз и протянула хлеб. Яшка схватил его и начал есть с громким пыхтеньем. Женщина глядела, как он ел — жадно, быстро, — и грустила глазами.
Яшка съел бутерброд, крошки бросил Чернышу и заговорил:
