Перед гаражом мистера Ивенса собралась небольшая толпа; тут же припарковалась машина «скорой помощи». На моих глазах двое санитаров вышли из дома, таща носилки. Мистер Ивенс мрачно наблюдал за зеваками из небольшой автомастерской, примыкающей к гаражу.
— Что случилось? — полюбопытствовал я.
— Да парень со второго этажа ночью с собой покончил. Газом траванулся.
«Скорая помощь» отъехала.
— А вам не кажется, что в здешних краях уж больно много всего такого? — осведомился я.
— Чего такого?
— Ну, самоубийств, убийств и все такое прочее. Ваша местная газета ими просто пестрит.
— Да, пожалуй. Уж эти мне современные подростки! Творят что хотят.
Я понял, что продолжать эту тему нет смысла. И спросил, свободен ли он и не свозит ли меня в Сумеречные холмы. Мистер Ивенс покачал головой.
— Я пообещал никуда не уходить, чтобы дать показания полиции. Но вы можете сами взять машину, если хотите.
Так что я купил карту области и сам сел за руль. Я остановился минут на десять полюбоваться средневековым мостом, упомянутым у Мейчена, а затем неспешно покатил на север. Утро выдалось ветреным, но не холодным; в солнечном свете ландшафт смотрелся совсем иначе, чем накануне. И хотя я внимательно высматривал приметы мейченовских Сумеречных холмов, я не находил в отрадном, полого-волнистом ландшафте ровным счетом ничего, что бы отвечало такому определению. Вскорости мимо промелькнул указатель: до Абергавенни — десять миль. Я решил ненадолго завернуть и туда. К тому времени, как я там оказался, солнце уже настолько разогнало ночные химеры в моем сознании, что я объехал городок кругом (в архитектурном отношении — ничего особенного!) — а затем пешком поднялся вверх по склону, полюбоваться на разрушенный замок. По пути я потолковал с парой местных жителей, что видом своим смахивали скорее на англичан, нежели на валлийцев. В самом деле, городишко этот находится не так уж и далеко от долины реки Северн и Шропшира, воспетого А. Э. Хаусменом[259].
Но я поневоле вновь вспомнил про миф о ллойгор — благодаря двум-трем фразам в местном путеводителе касательно Уильяма де Браоза, лорда Брихейниога (или Брекона), «чья зловещая тень нависает над прошлым Абергавенни» и чьи «гнусные деяния», по всей видимости, шокировали даже необузданных англичан XII века. Я мысленно взял на заметку спросить у Эрхарта, как давно ллойгор обосновались в Южном Уэльсе и как далеко простирается их влияние. Из Абергавенни я покатил на северо-запад через самую красивую часть долины Уска. В Крикховелле я остановился в славном старинном пабе, выпил пинту прохладного легкого эля и разговорился с местным завсегдатаем, который, как выяснилось, читал Мейчена. Я спросил его, где, по его мнению, следует искать «Сумеречные холмы», и тот доверительно сообщил, что находятся они прямиком к северу, в Черных горах: это высокое, пустынное вересковое нагорье между долинами Уска и Уая. Так что я проехал еще с полчаса до самой вершины перевала под названием Булх, откуда открывается один из роскошнейших видов во всем Уэльсе: на западе — Брекон-Биконз, на юге — лесистые холмы и поблескивающий под солнцем Уск. Но Черные горы на востоке выглядели совсем не зловеще, и описание их ничуть не соответствовало той странице из Мейчена, которой я руководствовался как путеводителем. Так что я снова свернул на юг, проехал через Абергавенни (где наскоро перекусил), а дальше, по окольным дорогам, что опять круто забирали вверх, покатил к Лландалффену.
Там-то я и заподозрил, что цель моя близка. В холмах ощущалось нечто от бесплодной пустоши, что наводило на мысль об атмосфере «Черной печати». Но я велел себе судить непредвзято: во второй половине дня набежали облака, и я допускал, что, может статься, у меня просто воображение разыгралось. Я притормозил на обочине, близ каменного моста, вышел из машины, облокотился о перила. Река стремительно неслась по камням, кристально-прозрачная мощь потока завораживала меня, едва ли не гипнотизировала. Я двинулся по склону вниз чуть поодаль от моста, как можно глубже ввинчиваясь каблуками в грунт, чтобы не потерять равновесия на крутом спуске, и, наконец, добрался до плоского камня у самой воды. Я, конечно, бравировал; на самом деле я ощущал себя крайне неуютно — но все списывал на самовнушение. В моем возрасте после обеда неизбежно чувствуешь себя усталым и удрученным, особенно если пропустил стаканчик.
