В то утро, когда в Сосенске старик Бухвостов сжег яичницу, в Москве ничего из ряда вон выходящего не произошло. Яма в подмосковном лесу появилась позднее. Полковник Диомидов узнать о возникновении ямы раньше, чем она возникла, безусловно, не мог. В это сентябрьское утро он еще не думал о свойствах пространства и времени, о парадоксах сверхсветовых скоростей и о всех других загадочных явлениях, с которыми столкнулся позднее. Думал он в это утро о более прозаических вещах. Впрочем, лучше всего сейчас познакомиться с самим полковником.
В школе он любил математику. Это, правда, не мешало ему увлекаться дзюдо и успевать читать все, что попадалось под руку. Разрозненные подшивки «Всемирного следопыта» сменялись на его столике романами Жулавского и Жиффара. Эдгар По ему нравился больше, чем Конан-Дойль. «Робинзон Крузо» восторга не вызвал. К «Анне Карениной» он проявил интерес, когда учился уже в десятом классе.
Потом пришла война. Младший лейтенант Диомидов встретил ее в Ломже. А в 1945 году в Москву вернулся подполковник Диомидов и стал следователем управления МГБ.
Через год его послали учиться. Через пять порог управления МГБ переступил полковник Федор Петрович Диомидов. Вскоре он втянулся в водовороты больших и малых дел. Два раза в него стреляли. Три раза стрелял он. Это вызывалось особой необходимостью. Вспоминать, впрочем, Диомидов не любил. Он по-прежнему много читал. И по-прежнему без разбора, все подряд. Счастливая особенность его ума отбрасывать ненужное и наносное хорошо ему служила. Он мог прочитать книгу и тут же забыть о ней. Или запомнить на всю жизнь.
К обезьяньему буму он отнесся спокойно, хотя с интересом следил за сообщениями печати. Некоторые из них настораживали, большинство же вызывало улыбку. Диомидов, почти не читая, отбрасывал в сторону газеты с пространными рассуждениями об инопланетном происхождении обезьян. А вот словосочетание «биологическая бомба» заставляло задумываться. Диомидов был уверен, что за этой «фиолетовой чумой» стоят люди, возможно, очень опасные. Может быть, опаснее, чем сами обезьяны, сеявшие смерть и опустошение.
Полковник знал, что в стране уже предприняты меры на случай внезапных осложнений. Кроме того, правительство предложило помощь заинтересованным государствам. Знал Диомидов и об отказе последних. Это обстоятельство заставляло думать о том, что кому-то на руку обезьянья истерия, что нужно ждать дальнейших эксцессов. Западные газеты на все лады кричали о предстоящем конце света. В разглагольствованиях барахтавшихся на поверхности событий проповедников, в шумной рекламе новых напитков и патентованных средств, в воплях о гибели человечества тонули крупицы правдивой информации о действительном положении. Было необычайно трудно вылавливать их и отделять от рассуждений теософов и телекинетиков.
Но заниматься этим было необходимо. И Диомидов со свойственной ему дотошностью ежедневно изучал все материалы, прошедшие предварительный отбор в отделе. Одна из таких заметок в «Глоб» привлекла его внимание. Какой-то юркий корреспондент ухитрился заметить некоего худощавого джентльмена в момент приезда к командующему объединенными силами по борьбе с «фиолетовой чумой». Корреспонденту удалось проследить даже за отправкой вертолета в сельву, на котором худощавый джентльмен улетел выполнять свою таинственную миссию. Фамилия джентльмена в газете не называлась. Но предположений на этот счет было высказано немало. Диомидов внимательно перечитал корреспонденцию, пожал плечами и отнес ее к генералу.
– Занятно, однако, – задумчиво произнес генерал. – Что понадобилось этому «знатному иностранцу»?
Вопрос был явно риторическим, и Диомидов не стал на него отвечать. Генерал усмехнулся.
– Пожалуй, верно, – сказал он. – Разговор праздный. А глядеть надо в оба. У меня ощущение, что вот-вот из всей этой грязи вынырнет некая фигура и замахнется на мир чем-нибудь похлеще атомной бомбы…
И фигура вынырнула. Только она не была похожа на ту, о которой говорил генерал. Худой кадыкастый немец, назвавшийся Куртом Мейером, туристом из ФРГ, неожиданно явился в управление и попросил кого-нибудь из «чиновников безопасности» принять его. Немец плохо говорил по-русски, а дежурный не понимал по-немецки. После взаимных недоумений выяснилось, что турист желает сообщить нечто об обезьянах.
