Парад планет - страница 19

Но, видно, сегодня нам так и не суждено выпить за собственное счастье: в прихожей раздается трель звонка…

— Кажется, мебель, — вздыхает Руслан, ставит на стол неопорожненную стопку и идет открывать…

Действительно мебель. «Ганка», собственной персоной.

— Куда сервант? — осведомляется грузчик в комбинезоне. — В угол туда задвинуть?

— Пожалуй.

— А шкаф как?

— Не важно. Мы потом сами разберемся, — останавливает его Руслан. — Оставьте пока как есть. Мы потом…

Он протягивает грузчику деньги, тот исчезает за дверью.

Изящный сервант и шкаф с надставкой, роскошная тахта, кресло фундаментальное и кресло-качалка — садись, качайся! — и столы обеденный и письменный, и секретер, он же бар — все это богатство стоит посреди комнаты…

А мы с Русланом, его законные обладатели, молча стоим в дверях, смотрим на заветную «Ганку».

Зал судебного заседания. У свидетельского барьера женщина в строгом костюме с ромбиком на лацкане — заведующая почтовым отделением.

— Уверена, конечно, что это для него она старалась, тут даже нет сомнений… — Она замолкает на мгновение и после легкой заминки, бросив взгляд на сидящего в первом ряду Федяева, продолжает: — А вообще, с положительной стороны себя проявляла. Всегда безотказно. Надо кого заменить или лишний час поработать…

— Так. Ясно, — говорит судья.

— Я что еще хочу добавить. Наш коллектив хоть и маленький, но дружный, и мы все переживаем за Валентину, считаем, что это такой случай, срыв у нее, не характерный, можно сказать…

— Так. Ну, вы уже переходите к защите, — замечает судья. — Мы вас слушаем сейчас как свидетеля. — И он поворачивается к нам — ко мне и прокурору: — Есть вопросы к свидетелю?.. Нет вопросов. Хорошо. Вы можете остаться в зале. Садитесь… Пригласите, пожалуйста, свидетеля Савушкина…

Кто-то из присутствующих раскрывает дверь в коридор. «Савушкин, Савушкин, бегом!» — доносится из коридора, и вот уже долговязый парень в джинсах появляется в зале суда.

— Подойдите к столу, свидетель, — говорит ему судья. — Вы предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний по статье сто восемьдесят первой… Распишитесь, пожалуйста…

Савушкин подходит к секретарскому столику, ставит подпись в протоколе, снова возвращается к барьеру.

— Скажите, Савушкин, подсудимая Костина вам знакома?

Паренек с грустью смотрит на Костину, отвечает со вздохом:

— Знакома, конечно. Иначе бы вы меня сюда не вызвали, верно?

— Верно, Савушкин. Только давайте не будем философствовать, а будем отвечать на вопросы прямо, договорились? Что вам известно по данному делу? Конкретно, по существу.

— По данному делу? — Держится Савушкин независимо, но лицо у него детское, и весь он нескладный, длинный, какой-то отрешенный в своей вышине. Услышав вопрос, паренек наклоняет голову, как бы пригибается к остальному человечеству, на мгновение покидая особый, только ему доступный мир высоты.

— Да-да, рассказывайте. Где вы встретили Костину?

— У театра.

— Она что, там стояла?

— Стояла.

— Ну и что дальше-то было? В антракте? Вы пошли в буфет, так?

— Совершенно верно.

— Рассказывайте, рассказывайте, Савушкин.

— Пошли в буфет. Стоим. Вижу, вдруг изменилась в лице. Я говорю: что с вами? Молчит. Смотрю: какой-то там парень. Ну не парень, а так, молодой человек… С женщиной… Валя, значит, стоит как вкопанная. Я ей — лимонаду. Она, значит, пригубила машинально, а сама смотрит, не сводит глаз… Я для нее сразу перестал существовать, понимаете?

— Понимаем, — вступает прокурор. — А из чего вы могли заключить, что это было сильное нервное потрясение, как вы показывали на следствии?

— Из чего? Из ее вида. Вот представляете, говорят, бледный как полотно. Такое сравнение. Оно тут вполне подходит.

— В котором часу это было? — спрашивает прокурор.

— Ну считайте, начало в семь… Значит, где-то в восемь, в начале девятого…

— Долго же длилось это потрясение, — замечает прокурор. — С половины девятого до половины первого… Долго!

— Долго, — отвечает Савушкин.

— А во сколько же вы расстались?

— После спектакля. Она сразу ушла.

— Но не забыла взять у вас номер телефона…

— Это я ей сам всучил.

— Всучили? — качает головой прокурор. — Вы что, предвидели, что можете понадобиться в качестве свидетеля, так, что ли?