Когда пришло в город внезапно так много воинства свежего, в пресветлые доспехи облаченного, тотчас царь казанский со своим воинством начал отступать назад, упорно при этом отбиваясь. Наши же неотступно и напористо их преследовали, сражаясь с ними на саблях. Когда же прогнали их аж до мечетей, что близ царского двора стоят, тогда вышли навстречу нашим абазы их, сеиды, муллы, а за ними - великий епископ их, а на их языке великий анарый, или эмир, по имени Кулшерифмулла, и сразились с нашими так ожесточенно, что все до единого перебиты были. А царь со всеми оставшимися затворился на дворе своем и начал обороняться так крепко, что бились еще часа полтора. Когда же увидел, что неоткуда уже ждать ему помощи себе, тогда приказал в сторону жен и детей своих в прекрасных и изукрашенных одеждах, числом около десяти тысяч, собрать и оставил их в одной стороне громадного прежденазванного двора царского, надеясь, что прельстится войско христианское красотой их и в живых оставит. Сами же татары с царем своим собрались в одном углу и порешили не даваться живыми в руки, только бы царя живым сохранить, и пошли от царского двора в низинную часть города к нижним воротам, где я возле царского двора против них стоял. И не осталось уже со мною и полутораста воинов, а их еще было около десяти тысяч. Однако, благодаря тесноте улицы, оборонялись мы от них, отходя и отбиваясь, крепко. Наше же войско главное с горы той сильно потеснило их, особенно задний конец татарского полка, рубя их и избивая. Тогда еле-еле, с большим трудом, за Божьей помощью, смогли выйти мы из городских ворот. Наши со стороны большой горы сильно налегали и теснили их, мы же по эту сторону стояли и, в воротах сражаясь, не пускали их из города (а на помощь нам уже два полка христианских подоспели). Они же, поневоле, из-за сильнейшего натиска с горы в такой тесноте оказались, что вровень с башней высокой, которая над воротами стояла, трупы их лежали, а средние и задние воины их принуждены были по людям своим отступать в город и на башню. Когда же возвели царя своего на башню, тогда принялись кричать, прося немного времени для переговоров; мы же, понемногу успокоившись, выслушали их прошение. Вот что тогда порешили они и сказали: "Пока, сказали, царство стояло и город главный, где престол царский был, до тех пор, не жалея жизни, сражались мы за царя и отечество. А ныне царя отдаем вам в целости - ведите его к своему царю. Мы же, оставшиеся, хотим выйти на широкое поле, испить с вами последнюю чашу". И отдали нам царя своего с одним карачем, что самым старшим у них был, и с двумя царскими молочными братьями. Царю их было имя басурманское Едигер, а князю тому - Зениеш. И, передав нам царя в целости, тотчас ударили по нам стрелами, а мы по ним. И не пошли на нас в ворота, но кинулись со стены прямо через Казань-реку, рассчитывая как раз против моего стана пробиться сквозь шанцы через те места, где шесть больших пушек стояло.
И тотчас по ним ударили изо всех тех пушек. Они же развернулись оттуда и пошли налево вниз подле Казани-реки, берегом, на расстояние трех выстрелов из лука к концу шанцев наших. Там остановились и начали облегчать себя - сбрасывать доспехи и разуваться, чтобы преодолеть реку, а оставалось их еще целый полк, тысяч шесть или немного меньше. Мы же видели все это, а кое-кто из нас сумел добыть себе коней в своих станах за рекой, и вот, вскочив на своих коней, устремились мы быстро против них и преградили путь, которым хотели они уйти, и застали их еще не переправившимися через реку. А собралось нас против них чуть больше двухсот всадников, поскольку уж очень быстро все это произошло, так что по эту сторону стен все то войско, которое осталось, при царе было, а чуть ли не все - уже в городе. Они же, перейдя реку (а на их счастье была она мелкой в том месте), стали ожидать нас на самом берегу, готовясь к сражению и вооружаясь в различные доспехи, чуть ли не у каждого в руках луки были и уже на тетивах стрелы приготовлены. И вот начали они понемногу от берега продвигаться, выдвинув сильный передовой отряд, а за ним остальные все вместе шли очень плотно и вытянувшись, если на глаз прикинуть, на два хороших выстрела из лука. Войска же христианского множество бесчисленное со стен городских, а также из палат царских видело все это, но помощи нам из-за большой высоты и крутизны горы никак не могло подать.
