– Они могли бы попытаться проверить тебя именно в этом плане, – глубокомысленно заметил Айвен. – Если, конечно, это не цетагандийцы.
– Я не говорю, что это не цетагандийцы, – кротко ответил Майлз. – Я просто говорю, что, если это они, речь пойдет не об обычном убийстве.
Элли застонала.
Майлз посмотрел на часы.
– Время последней проверки.
Элли включила наручный комм:
– Вы на месте, Бел?
Грудной голос капитана Торна пропел в ответ из аэрокара, который следовал за ними с отрядом дендарийцев:
– Я держу вас в поле зрения.
– Хорошо. Старайтесь не терять нас из виду. Следите за нами сверху, а мы будем смотреть вперед. Это – последний сеанс связи до приглашения спуститься.
– Будем ждать.
Майлз нервно потер шею. Заметив этот жест, Куин произнесла:
– Я, по правде говоря, не в восторге от вашей идеи – обнаружить западню, позволив им захватить вас.
– Я вовсе не намерен им это позволять, Элли. Как только они себя раскроют, Бел немедленно вступит в игру, и тогда мы их захватим, а не наоборот. Но если они не захотят прикончить меня на месте, мы позволим им зайти подальше. Учитывая… э-э… ситуацию в посольстве, риск может оказаться оправданным.
Элли молча покачала головой, демонстрируя свое несогласие.
Следующие несколько минут прошли в молчании. Майлз был где-то посередине мысленного обзора всех вариантов развития событий, когда машина затормозила перед древними трехэтажными зданиями, сдвинувшимися почти вплотную вдоль изогнутой полумесяцем улицы. Темные и тихие дома казались необитаемыми – видимо, подготовлены к сносу или реконструкции.
Элли взглянула на написанный на дверях номер и откинула прозрачный колпак автомобиля. Майлз вылез и встал рядом с ней. Оставшийся в машине Айвен включил сканеры.
– Никого нет, – доложил он, всматриваясь в показания приборов.
– Не может быть! – воскликнула Элли.
– А вдруг мы приехали слишком рано? – предположил Майлз.
– Чушь, – отозвалась Элли. – Как говорит адмирал Нейсмит, рассуждай логически. Люди, желающие заполучить лорда Форкосигана, не сообщали нам места встречи до последней минуты. Зачем? Чтобы мы не могли приехать первыми. Значит, они здесь и ждут нас. – Она нагнулась над панелью прибора, заглядывая через плечо Айвену. – Действительно, дом пуст, – признала она. – И все равно: что-то тут не так.
Было ли случайностью, что именно в этом месте разбита пара уличных фонарей? Майлз вглядывался в темноту.
– Не нравится мне это, – снова пробормотала Элли. – Давайте не будем вас связывать.
– А вы сможете со мной справиться?
– Мы накачали вас транквилизаторами.
Майлз пожал плечами, идиотски распустил губы и начал беспорядочно двигать зрачками. Он плелся рядом с Элли, а она держала его за плечо, направляя вверх по ступеням. Старомодная дверь на петлях оказалась открытой. Скрипя, она пропустила их в темноту.
Элли неохотно убрала парализатор в кобуру и отцепила от пояса карманный фонарик, осветивший темное помещение. Прихожая, слева поднимаются ветхие ступеньки. Две арки, одна напротив другой, ведут в жилые комнаты первого этажа, грязные и пустые. Слушая, как бьется ее сердце, Элли шагнула за порог.
– Есть тут кто-нибудь? – негромко окликнула она.
Молчание. Они вошли в левую комнату. Луч фонарика метнулся от одной стены к другой.
– Мы приехали не слишком рано, – пробормотала Элли. – Не опоздали, не ошиблись адресом… Где же они?
Майлз не мог ответить, не выйдя из роли. Элли выпустила его плечо, переложила фонарик в левую руку и снова вынула парализатор.
– Вы достаточно невменяемы, чтобы не бояться за вас, – решила она, словно прикидывая про себя. – Я немного осмотрюсь.
Веко Майлза на секунду опустилось в знак согласия. Пока Элли не выяснит, есть ли здесь подслушивающие устройства и сканеры, надо как можно убедительнее играть роль беспомощной жертвы. Мгновение поколебавшись, Элли направилась к лестнице. И унесла с собой фонарик, черт бы ее побрал.
Майлз все еще прислушивался к быстрому легкому скрипу ее шагов наверху, когда чья-то рука зажала ему рот и к его затылку нежно прикоснулся луч парализатора.
Майлз дернулся, пытаясь укусить зажавшие рот пальцы. Нападающий зашипел от боли и еще сильнее стиснул ему рот. Затем ему заломили руки за спину и всунули в рот кляп – прежде чем Майлз успел откусить хоть один палец. Кляп был пропитан каким-то сладким испаряющимся веществом; ноздри Майлза судорожно расширились, но голосовые связки онемели. Ему показалось, что его душа отделяется от тела, а через секунду оно и вовсе куда-то исчезло, не оставив адреса. Потом загорелся бледный свет.
