– Мы с тобой всего сутки знакомы, – ответил я, крепко сжимая руль. По животу пробежал холодок страха.
– Ерунда… Условность…
Желая избежать продолжения неприятного разговора. решил сказать правду.
– Я не сплю с женщинами…
– Ты же не педераст?
– Нет.
– Тогда почему?
– Потому что не могу…
– Ты импотент?
– Да.
– Не может быть, Лешка!.. Это же здорово!.. Я переспала с половиной мира… У меня никогда не было импотента!.. Всю жизнь мечтала вдохнуть в кого-нибудь жизнь!
– На этот раз твоя мечта не сбудется.
– Я терпелива, – заплетающимся языком ответила Керолайн. – Я могу ждать.
Дальше мы ехали молча. Керолайн задремала и захрапела… Иногда я поглядывал на нее и вместе с содроганием от ее уродства, усугубленного алкоголем, испытывал и что-то похожее на нежность.
Мы вместе приехали в отель. Керолайн проснулась и, поднявшись со мною до третьего этажа, пыталась проникнуть в мой номер, используя при этом все ухищрения профессиональной проститутки. Ей казалось, что это очень соблазнительно – облизывать краешком языка губы и вертеть глазами в разные стороны. Мне так не казалось. Напоследок она попыталась засунуть свою длинную руку в мои брюки, но я был начеку и уклонился. Керолайн опять захохотала, провела рукой по своей груди и громко сказала:
– Ты боишься, Лешка!.. Боишься!..
– Боюсь, – ответил я, захлопывая перед ее носом дверь.
В эту ночь мне не спалось. Несмотря на свое нежелание; я думал о Керолайн…
Странная женщина, наверное, очень несчастливая…
В три часа ночи в мой номер постучали. Я набросил халат и, подойдя к двери, спросил:
– Кто?
– Лешка, это я…
Голос принадлежал Керолайн.
– Я сплю.
– Лешка, – жалобно сказала она, – мне очень плохо… Пусти меня…
– Сейчас три часа ночи…
– Я не буду к тебе приставать. Поверь, Лешка, мне очень плохо.
Еще с минуту поколебавшись, я все же открыл дверь и пропустил уже протрезвевшую женщину в номер. Она села в кресло, достала из-под пиджака бутылку вина и спросила:
– У тебя есть стакан?
– Есть, – ответил я и протянул ей фужер.
– Ведь ты же не будешь пить? – спросила Керолайн, откупоривая бутылку.
– Нет.
Она кивнула головой, как будто зная мой ответ заранее, налила себе вина и жадно сделала большой глоток.
– Мне правда очень плохо, Лешка, – сказала Керолайн. – Я на всей земле одна…
У меня нет ни одного родственника… Все друзья умерли от СПИДа… И Джордж, зараза такая, подох… – И Лиса, и Крис… Мать моя померла, когда мне было четырнадцать лет…
Она замолчала.
– А отец? – спросил я.
– О, эта сволочь бросил нас, когда мы приехали в Англию… Ты знаешь, – ее глаза оживилась, – когда я летела делать фильм в Японию, в салон самолета неожиданно вышел капитан и сказал, что мы возвращаемся в Хитроу. Все, конечно, подумали, что произошла какая-нибудь авария. Но самолет успешно сел в Лондоне, к нему подали трап, всех пассажиров попросили оставаться на своих местах, на борт зашли три человека и прямиком направились ко мне. «Вы Керолайн Ковалец? – спросил один из них. „Да“, – гордо ответила я. «Дело в том, что ваш отец умер.
Вам нужно подписать эту бумагу…» «Что это?» – спросила я. «В этой бумаге говорится, что вы не против, чтобы его похоронили». Я засмеялась этому человеку в лицо и сказала: «Я была против, чтобы мой отец вообще жил! Я совсем не против, что он сдох!.. Пусть хоронит себя сам!..» Я не подписала бумагу и надеюсь, что папашу затолкали в общую могилу со всяким дерьмом…
Керолайн захохотала, запивая смех французским вином.
Когда я летела из Японии, на таможне произошел смешной случай. Японский таможенник попросил меня открыть этот медальон,. – Керолайн потрогала золотой медальон, висящий на груди. – Я сказала коротышке, что не могу этого сделать.
«Это почему?» – спросил он. Я сказала, что в медальоне – прах моего любимого человека. Хотите, спросила я, открою вам чемодан?.. Никогда не думала, что у япошек есть чувство юмора… Нет, спасибо, ответил коротышка. Вдруг в чемодане лежит труп вашей бабушки!..
Керолайн заулыбалась.
– Остроумный японец… В чемодане лежали кинопленки с секретными материалами стратегической важности. Это был сенсационный материал, на котором я заработала сто тысяч фунтов!..
