— Так что будем делать? — повторил он вопрос.
— Он тебе звонил? — спросил я, стараясь выиграть время.
— Нет.
— А Игорю?
— И Игорю не звонил, иначе бы я сюда не приперся, — уже раздраженно сказал он. — Нет его. Понимаешь, нет. Черт знает что происходит! Просто растворился. Исчез.
— Как это — исчез? — глупо переспросил я.
— Молча.
— А ей ты не пытался позвонить? — спросил я, хотя прекрасно знал, что он мне на это может ответить, хамло провинциальное.
Но он, подлец, даже до ответа не снизошел. Только зыркнул в мою сторону своими ледяными глазищами. Я почувствовал, что невольно начинаю потеть, и как всегда — в самую неподходящую минуту. Я вытащил из кармана мятый носовой платок и торопливо, проклиная внутренне себя за эту торопливость, стал промокать лоб.
— Ссышь? — сощурился он. — Ссышь, докторишка?
— Жарко здесь у меня. Раньше времени отопительный сезон у нас начали, — криво улыбаясь, пролепетал я, ненавидя себя за страх, который испытывал при виде него.
Он криво усмехнулся. Закинул ногу за ногу, обнажив между брючиной и коротким носком белую волосатую ножищу.
— А когда сыпал ей наркоту в колу, не ссал, Пухлый? — спросил он, не сводя с меня пристального взгляда и по-прежнему глумливо ухмыляясь.
— Пьяные же мы были…все пьяные…
— Пьяные!.. С пьяных, друг Пухлый, спрос построже бывает, чем с трезвых. Уголовный Кодекс на ночь почаще читай… Что делать будем? — он задал мне этот дурацкий вопрос уже в третий раз и, не дожидаясь от меня ответа, сам же и сказал:
— Вот что. Я только что разговаривал с Игорем. Теперь ты должен будешь пойти к ней.
Я почувствовал, как льдистый холод побежал по загривку, по шее, в животе сразу неприятно забурчало и я даже привстал со своего уютного мягкого кресла.
— Я?!
— Ты, ты… Не бойся, Пухлый. Мы с Игорем будем на подстраховке. Возле ее квартиры. Если что случится — мы всегда рядом.
— Как это — случится? Что это еще должно случиться? — спросил я и чувствуя, что нервы мои не выдерживают и голос срывается на омерзительный визг, крикнул:
— Я? Почему это именно я? Почему?!
— А потому что сорок тысяч поросят и все на ниточках висят! — заржал он в голос. — Ты, ты, докторишка. Мы с Игорешей тогда все же больше твоего отличились, согласись. С нами она разговаривать не будет. А у тебя в тот вечер от страха и не стоял, по-моему.
— Что?!
— То, что слышал, Пухлый. Ты ей быстренько сунул и тут же вытащил. Как кролик Роджер. Я же рядом стоял, все видел. От волнения небось, и кончить забыл, а?.. Ладно, ладно, не заводись, я пошутил, — добавил он снисходительно, обратив наконец внимание на выражение моего лица. — Так что есть шанс, что твое… Так сказать, твое мощное присутствие в нашей групповой постельке она тогда даже и не заметила.
— Да я… Да я тебе… — начал было я.
— Заткнись. Идти надо тебе. Так риска меньше.
— Ну, так пошли все втроем, — глупо, понимая — ох, как глупо, — все же ляпнул я. — Так еще риску меньше.
— Пойдешь ты один, — ледяным тоном выговорил он и я сразу понял, что противоречить ему бессмысленно и даже опасно. — Сегодня вечером. Встречаемся у меня в мастерской ровно в семь. Свою тачку из ремонта уже забрал?
— Нет еще, не успел. Когда? — я постарался небрежно пожать плечами.
— Значит, поедем на Игорехиной. Все понял?
— Все, — ответил я после паузы.
— Ну, вот и замечательно, — с непонятным для меня удовлетворением сказал он. Смачно сплюнул на окурок, окурок зашипел. Саша запихнул его в бумажный фунтик-пепельницу, а кулек смял и ловким броском, не вставая, зашвырнул в стоящую в дальнем углу кабинета мусорную корзину.
— Значит, в семь у меня.
И, не прощаясь, исчез за дверью. Я послушал, как затихли в коридоре его шаги и прошипел, с отчаянной злобой прошипел, выставив в сторону двери кукиш:
— Вона! Видал? Хрен тебе!.. Нашли дурака…
Я вытащил из-под папки свое заявление и выскочил из кабинета, чуть не опрокинув кресло.
* * *
Шеф, в крахмальном халате и маленькой, сияющей белизной шапочке, лихо сидящей на лысине, наконец-то дочитал мое заявление. Положил заявление перед собой на зеленое сукно стола и снял старомодные очки. Я переминался с ноги на ногу, стоя перед стариком и незаметно вытирал за спиной вспотевшие ладони уже совсем влажным носовым платком. Я всегда сильно потею, когда волнуюсь и не вижу в этом ничего странного. Нормальная физиологическая реакция, которая почему-то часто вызывает насмешки у моих приятелей.
