По зрелом размышлении Венель-младший пришел к выводу, что абсолютное одиночество отверженного, то, что в глазах остальных отличает его от других людей, покрывая несмываемым позором, в какой-то мере даже льстит ему. Эта мысль помогала Ардуину переносить обиды от всех тех, кто постоянно отвергал его. Принеся себя на алтарь правосудия, подвергаясь постоянным насмешкам, он нес свою службу. Хищник превратился в жертвенного агнца. Так или иначе, он принял свою судьбу.
* * *
Несмотря на то, что было еще очень раннее утро, Ардуин ощутил, как голод все сильнее терзает его внутренности, и вошел в таверну «Белый кинжальщик»[46] – заведение довольно высокого уровня. Мэтр Кинжальщик[47] тотчас же поспешил навстречу посетителю благородной наружности, который был у него довольно частым клиентом.
– Мессир, какое счастье, какая невероятная честь для меня видеть вас здесь! – воскликнул трактирщик, бросая косой взгляд на двух уже сидевших клиентов.
Ардуин, едва войдя, заметил, что те уже несколько навеселе, и выбрал стол как можно дальше от них.
– Взаимно, – ответил он. – Кувшин вашего лучшего вина и блюдо… не знаю, что сейчас готовится на вашей кухне.
– Сегодня постный день, поэтому могу предложить пирожки с тресковой[48] икрой, их только что испекли; еще оладьи без сыра[49] и – чуть не забыл – яблочная запеканка с медом, о которой вы мне как-то говорили.
– Что же, более чем привлекательное меню, мэтр Кинжальщик.
Трактирщик устремился на кухню, не переставая улыбаться широкой дежурной улыбкой. Два других посетителя тем временем подняли возню и порядком действовали Ардуину на нервы. «Белый кинжальщик» гордился своей репутацией семейного заведения, куда могли прийти посидеть с удовольствием даже дамы, не опасаясь, что непристойные речи могут оскорбить их слух. Трактирщик хотел набраться решимости и почтительно попросить шумных посетителей удалиться. Без сомнения, это были благородные господа. Во всяком случае, один из них.
Грубый смех послышался со стороны стола, расположенного на другом конце длинного зала. Ардуин Венель-младший осторожно повернул голову, впервые разглядывая сидящих за столом. Одного из них он сразу узнал – того, что бессвязно бормотал самым фривольным тоном:
– Ну и что тут такого? Я взял эту дамочку сверху, как последнюю шлюху. Славная вышла забава! К тому же, несмотря на то, что она отчаянно сопротивлялась, я более чем уверен, что женщина получила удовольствие.
Разразившись омерзительным хихиканьем, он продолжил:
– Еще бы! Ее хилый старик муж способен только перепачкать ей кожу на животе своим жиром. Не удивлюсь, узнав, что он давно ни на что не способен, особенно на то, чтобы удовлетворить красотку. А тут ее наконец-то почтил своим вниманием полнокровный мужчина! Другие на ее месте рассыпались бы в благодарностях! Ну да, она сопротивлялась… Но кто же не знает женщин; все их жалобы и обвинения не более чем пустая формальность. А сколько разговоров из-за такой малости! В конце концов, ей было о чем вспомнить, когда она отдавала Богу душу.
Его собеседник, который был немного трезвее, делал ему отчаянные знаки, призывая говорить потише.
Жак де Фоссей, убийца Шарля де Сальвена. Тот, из-за кого загорелся костер, пожравший Мари де Сальвен, его жертву. Будто ледяная волна окатила мозг Ардуина. Когда мэтр Кинжальщик поставил перед ним кувшин, стакан и блюдо с лакомствами, он бросил на него отсутствующий взгляд. Затем, заплатив и пробормотав невнятные извинения, мэтр Правосудие поспешно вышел.
* * *
Ощущая неприятную пустоту в голове, Ардуин бесцельно бродил по улицам Мортаня, толком не отдавая себе отчета, сколько времени провел за этим занятием. Две противоположные мысли крутились в его мозгу, сталкиваясь и будто перекликаясь друг с другом. Он не был тем, кто вершит суд, и поэтому смерть невинного человека произошла не по его вине. Но как же он не почувствовал ее искренности в тот момент, когда связывал ее на костре? И что самое худшее: почему он не помедлил хотя бы одно мгновение и не спросил эту женщину, что придает ей силы перед лицом ужасной мучительной смерти, во что она верит? Если б только она солгала, признавшись в клятвопреступлении, которого не совершала, тогда бы ее ждало только обезглавливание – быстрая и сравнительно легкая смерть…
