Впрочем, любовь венценосца к веселью и празднествам аристократию не смущала. Знать и сама была не прочь погудеть на очередном гулянии. Пусть и глупом, но зато щедром на угощения.
Одним из немногих, кто не участвовал во вчерашней попойке, был канцлер Мартин Гошкоте — человек мудрый и прямой, с особенным нравом и взглядом на жизнь. Он не любил глупых празднеств и посещал их лишь тогда, когда это было действительно необходимо.
И сейчас, когда большинство знати прибывало еще в хмельном сне, Мартин спешил в Ремесленный квартал в таверну «Пьяная кобыла».
Оделся канцлер совсем не так, как подобает человеку его статуса. Впрочем, на это были причины.
Облачен он в длинный матерчатый камзол с рукавами, поверх которого накинут утепленный плащ. На голове — лисья шапка с длинным хвостом, а на ногах — высокие коричневые ботинки. Походил он больше на деревенского охотника, чем на государственного служащего. Впрочем, именно этого Мартин и добивался, когда составлял свой наряд.
Не привлекая особого внимания караульных, канцлер без проволочек добрался до таверны.
Внутри было малолюдно. Все же утро — время рабочее. За самым дальним столом сидело двое мужчин, одетых в непритязательную и не привлекающую внимание одежду. Первого, довольно молодого и неопытного, Мартин знал уже давно — это был Ролдин, его помощник и единственный человек, которому канцлер мог хоть немного доверять. Второй — осведомитель Егрий, человек на редкость подозрительный и ушлый, хотя внешне — простоватый и безобидный. К нему канцлер относился с недоверием и легким презрением. Но сейчас, в эти тяжелые дни, у Мартина не было другого выхода, и работать ему приходилось именно с ним.
— Доброе утро, господин канц… — поприветствовал Ролдин своего наставника.
— Тихо! Ты что, спятил? — перебил его Мартин и, оглядевшись, присел за стол.
Ролдин испуганно пригнулся, прикрыл рот рукой и начал озираться по сторонам — не услышал ли кто-нибудь его голос. Впрочем, опасаться ему было нечего. Четверо пьяных в доску посетителей, еще с прошлого вечера не покидавших питейного заведения, сидели у стола на другом конце таверны и клевали носом.
— Опаздываете, — проворчал Егрий, косясь на канцлера.
— Если я опоздал, значит, на то были причины…
— Как же! У вас они всегда находятся, — усмехнулся шпион.
— Не важно, — сухо проговорил Мартин. — Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать причину моей задержки. Говори: что нового узнал?
— Нового… нового много. Но сначала я бы хотел знать: вы деньги принесли?
— Послушай, Егрий, если бы я был обычным простолюдином вроде тебя, то, может быть, и попытался обдурить. Но я из высшего общества. А ты знаешь, что это значит? — канцлер испытующе поглядел на шпиона.
— Мне плевать, из какого вы там общества. Главное для меня — это уверенность в том, что я рискую своей шкурой не зря, и что мою работу оплатят по достоинству… Так что, покажите деньги, или я буду нем как рыба.
Гошкоте недовольно прищурился, но все же вытащил из-за пазухи увесистый мешочек и аккуратно, стараясь не привлекать внимания, положил его на стол. Канцлер развязал веревочку и чуть приоткрыл мешочек, показывая недоверчивому шпиону содержимое. Тот рьяно потянулся к золоту.
— Сначала я должен получить сведения, — резко положил руку на деньги Мартин.
Егрий одарил его недовольным взглядом, вздохнул и принялся рассказывать:
— Хорошо. Что ж, в этот раз мне пришлось изрядно попотеть. Все же Орден — не из тех организаций, где ко всему относятся наплевательски. За нами, новоприбывшими послушниками, постоянно наблюдают старшие. У нас много запретов и ограничений. То нельзя, это нельзя… В общем, место не из приятных. Но мне все же кое-что удалось. Ваши подозрения по поводу восстания подтвердились. Орден собирается пойти войной на императора и всех, кто ему служит… Эх, не хотел бы я оказаться на месте нашего правителя… уж очень силен Орден. Я сам эту силу наблюдал…
— Так у тебя есть что-то конкретное, какие-то доказательства? — перебил шпиона Мартин.
— Доказательства есть, — Егрий вытащил из кармана связку бумаг и передал их канцлеру. — Вот, возьмите. Это переписка отца Тобольга с советниками Ордена… Только я их должен сегодня вернуть, так что навсегда я их вам не отдам.
