Сидевшая у ног Терезы Ондатра с надеждой уставилась на Джима и снова забила хвостом.
– Нет у меня сосиски, – заглянув в выразительные карие глаза, сказал Джим. – Обойдешься, как все, концентратами.
– Вы ее избаловали, – заявила Тереза. – Теперь она вам это припомнит.
– Если я попаду в рай, – ответил ей Джим, – пусть это будет за то, что баловал собак и детей.
Он машинально набрал код груши с кофе. Спохватился – и запросил вторую, для Алекса.
Тереза Дуарте, пожав плечами, вернулась к тубе с грибами и пряностями на полезной для пищеварения волокнистой массе – так она завтракала. Волосы она стягивала в темный «конский хвост», неизменно опущенные уголки губ отражали то ли характер, то ли особенности организма. Она росла на глазах у Джима в здании Лаконского государственного совета и выросла из самонадеянного ребенка в бунтующего подростка. Сейчас ей исполнилось пятнадцать, и он успокаивал себя, припоминая пятнадцатилетнего Джима: тощего темноволосого мальчишку из Монтаны, не знающего толком, чем занять себя в жизни, и придерживающего как запасной вариант вербовку в военный флот. Тереза казалась старше, чем Джим в ее возрасте, больше знала о мире и меньше его одобряла. Пожалуй, они друг друга стоили.
Когда Джим был пленником ее отца, Тереза его боялась. Теперь, когда она оказалась на его корабле, страх куда-то испарился. Тогда он был ей врагом, но и теперь Джим сомневался, считает ли она его другом. Где ему разбираться в эмоциональных сложностях социализировавшегося в изоляции подростка. Раздатчик доделал кофе для него и Алекса, и Джим, забрав груши, порадовался греющему ладони теплу. Дрожь почти прошла, а горечь кофе успокаивала лучше чая.
– Скоро надо будет дозаправиться, – заговорил Амос.
– Правда?
– С водой у нас порядок, а топливных пеллет не помешает добавить. И восстановители воздуха уже не те.
– Плохо дело?
– Несколько недель еще продержимся, – сказал Амос.
Джим кивнул. Он уже собрался отмахнуться, отложить проблему на завтра. Только это было бы ошибкой. «На хрен все, что не прямо сейчас» – это кризисное мышление, которое, если от него не избавиться, приводит к новым кризисам.
– Поговорю с Наоми, – обещал он. – Что-нибудь сообразим.
«Если нас не разыщут лаконцы. Если не убьют те, из-за врат. Если нас прежде не прикончит одна из тысячи катастроф, которых я и в мыслях не держал».
Он глотнул еще кофе.
– Ты как, капитан? – спросил Амос. – Что-то ты малость дерганый.
– Отлично, – заверил Джим. – Прикрываю практически не прекращающуюся панику легким юморком – как все.
Амос после мгновения жуткой неподвижности – одной из примет его новой личности – улыбнулся шире прежнего.
– Тогда все в порядке.
Через корабельную связь подал голос Алекс:
– У нас новости.
– Хорошие?
– Какие-то, – уточнил Алекс. – «Скоропортящийся продукт» выбросил в космос некую жидкость и гонит как черт к той большой торговой станции во внеш нем поясе.
– Принято, – отозвалась Наоми тоже по связи и с тем новым хладнокровием, которое Джим про себя назвал «голосом коммандера Нагаты». – Подтверждаю.
– А «Черный змей»? – обратился к стене Джим.
После короткого молчания ответил Алекс:
– Похоже, гонят за ним.
– Удаляются от кольца?
– И правда, – с нескрываемым удовольствием подтвердил Алекс.
Облегчение продлилось недолго. Джим уже обдумывал все возможные ловушки. Если «Роси» поспешит свернуть к кольцу – привлечет к себе внимание. Даже если разойдется с «Черным змеем», в пространстве колец могут поджидать другие лаконские корабли, рискующие собой, чтобы перехватывать беглецов из системы.
– Почему они бегут? – удивилась Тереза. – Неужели надеются уйти? Это ведь глупо.
– Они не корабль пытаются спасти, – ответил ей Амос с тем же философским терпением, с каким объяснял, как варить швы при микрогравитации или проверять герметичность труб. Голосом учителя, рассказывающего студенту, как устроен мир. – Не знаю, что там у них такое на корабле, что может взбесить лаконцев, но спрятать это они не сумеют. Уж очень здесь прозрачная система. И затаиться, чтобы сменить позывные транспондера, тоже не успеют, так что кораблю конец. Зато на большой торговой станции можно высадить экипаж, чтобы перебрался на другие корабли или смешался с местными.
