Раньше он сосредотачивался на болевых точках, пусть эти точки иногда и менялись. Страх перед Лаконской империей, сокрушавшей каждого, кто не готов был пасть перед ней ниц. Страх перед апокалипсисом – тем, что он видел в пространстве колец еще до открытия врат. И постоянная, грызущая нервы угроза, что Дуарте откажет ему в покровительстве, позволит бросить Джима в Бокс. Основательная уверенность, что Дуарте своими попытками проверить, разумны ли скрывающиеся по ту сторону колец сущности, способны ли они меняться, развяжет безнадежную войну. И свежий страх, что его индивидуальность – личность, бывшая Джеймсом Холденом, – затеряется в океане сознаний, в гигантском едином разуме, построенном из людей, но уже не человеческом. Было из чего выбирать, и на любой вариант его тело отзывалось болью.
А может, он просто привык. Может, тяжесть истории расплющила его, потому что он не сумел скинуть ее с плеч. И не был уверен, что стал бы скидывать, если бы умел. То же самое другими словами.
– Нам только тебя забросить, – спросил из кабины Алекс, – или предполагается потом еще поболтать малость?
– Не понял вопроса, – ответил Джим.
– Если мы только тебя перебрасываем в команду Элви, я припаркуюсь неподалеку. А если ты хочешь собрать нас всех вместе, вали через грузовой люк, пока я установлю переходник.
Наоми опередила его с ответом:
– Устанавливай переходник. Даже если не пригодится, «Соколу» с ним будет спокойнее.
– Принято, – сказал Алекс. – Завожу «Роси».
Джим отстегнулся и отправился в грузовой шлюз.
Он застал там Терезу. Она уже надела вакуумный скафандр и теперь проверяла герметичность соединений на сапогах и перчатках, заряд магнитных подошв. Джим придержался за стену – корабль уплывал из-под него. Тереза убрала волосы под облегающую шапочку, которая подчеркивала форму глаз и шершавость кожи. Девочка вздернула подбородок – он не понял, с вызовом или в знак приветствия.
– Ты куда-то собралась?
– Если отец там, я вам понадоблюсь.
– Если что-то найдем, я дам тебе знать. И если ты понадобишься – вызову. Даю слово.
Она покачала головой – всего на несколько миллиметров вправо и влево. Взглянула жестко.
– Он мой отец.
На Джима накатила и тут же схлынула волна эмоций. Досада, печаль, чувство вины, страх. И вперемешку со всем этим глубокая ностальгия. Вспомнилось, как он вернулся из школы и застал отца Антона на заднем дворе за устройством ямы для гриля. Пустое воспоминание. Джим много лет к нему не возвращался, а тут оно явилось таким ярким и сильным, и столько в нем было любви, словно это случилось минуту назад. «Он мой отец».
– Ты знаешь, чем рискуешь? – спросил Джим.
– Нет, не знаю, – ответила Тереза. – А вы?
Джим пожал плечами.
– Не забудь проверить стык шлема.
Когда оба были готовы, он запустил цикл шлюзования. Началась откачка воздуха, и в разреженной атмосфере звуки внутри скафандра привычно переменились, стали мягче. Его отрезало от мира – или он острее ощутил одиночество. Звук дыхания, поскрипывание скафандра, тихое жужжание вентиляторов все сильнее заполняли восприятие. Так бывает, когда начинаешь засыпать. А потом через палубу донеслась вибрация дверного запора, грузовой отсек открылся. В трещины хлынул свет – подобного он раньше не видел и только через несколько секунд осознал, в чем странность. Обычно такие корабли, как у них, открывались свету рабочих ламп или звездам – сильному, резкому, направленному. А сейчас трюм наполнило рассеянное млечное свечение. Свет был мягким, бестеневым, как в туманный день на Земле. Как бесхитростный детский образ небес.
Под ним вращалась станция, пятикилометровая металлическая сфера. Для корабля велика, для планеты мала, для астероида слишком гладкая и правильная. А на ее голубой глади зернышком риса темнела точка и рядом – пылинками – люди Элви.
Джим с Терезой нацелили маневровые к остальным. Рядом с человеческими фигурами стал яснее масштаб. Крошечный кораблик. Пожалуй, он бы целиком уместился в грузовой трюм, из которого они сейчас вышли. Гладкое, бесшовное, плавно изогнутое, яйцо выглядело не изделием, а созданием живой природы. Одна его сторона была вскрыта, плоть яйца отходила слой за слоем, образуя дыру, в которую можно проникнуть.
