- Три боевых патрона получил.
- К огневому рубежу шагом - марш,- скомандовал Капустин.
… Солдаты прошли вперед, легли, как учил Строевой устав.
- Заряжай!
Щелкнули затворы карабинов. По очереди снова доложили.
- Рядовой Звайзгне… Балаев… Хромов к стрельбе готов!
- Огонь!
Первым выстрелил Арвид. Пыль взметнулась за фанерным щитом, и шарахнулось в земляном четырехугольнике эхо. Из дальнего болотца в поле взлетела пара испуганных уток, которую проводил охотничьим взглядом сибиряк Лихолет («Хорошо идут: стук-стук»,- он даже глаз прищурил).
Один за другим, почти одновременно, грохнули еще Два выстрела.
- Внимательнее! - сказал Серегин, стоявший у ног стрелявших.
Роман повернул к нему голову. Качнулся ствол карабина.
- Моя же была очередь…
Он не договорил. Сержант больно наступил ему на ноги, от чего цыган взвыл.
- Не вертеть оружием на огневом рубеже!
- Да я же…
Сержант снова ударил его по подошвам сапог.
- Отставить разговоры!
- Но…
- Рядовой Балаев, разряжай!
Роман затравленно зыркал по сторонам, ничего не соображая, а Серегин быстро наклонился и резко два. раза подряд дернул затвором карабина. Патроны вылетели в траву.
- Встать! Стать в строй!
Когда раздосадованный Роман вернулся в строй, сержант обвел всех строгим взглядом:
- Предупреждаю еще раз. Огневой рубеж не балаган, и вы не в таборе находитесь, а в армии!
Лейтенант смотрел в это время в бинокль, будто происшедшее его не касалось - личный состав должны воспитывать младшие командиры.
- Звайзгне, молодец. Восьмерка. Хромов - мимо.
Первая смена отстрелялась, хотя и не полным составом. Балаев зыркал гневным взглядом на сержанта, а тот снова был напряжен, весь во внимании.
- К мишеням бегом - марш!
В очередную смену пошли Нечипоренко, Хайретдинов и Кабаидзе. С карабином грузин выглядел настоящим абреком, коня бы ему еще, бурку да башлык. Нос орлиный, глаза горят, череп, как и положено, бритый, синева на щеках - красавец. И стрелял метко: три девятки.
Подошла очередь Миляева, и он поймал себя на мысли, что волнуется. Никогда до этого не приходилось ему стрелять из настоящего оружия, хотя в детстве у него была классная игрушка - уменьшенная копия американской автоматической винтовки М16. Стреляла она водой, и было истинным наслаждением запустить струю в отца, сделавшего этот подарок.
Отец ругался, но винтовку не отбирал.
Прозвучала фамилия, и Женя вздрогнул. Ответил как положено, протянул руку, в которую сержант Серегин вложил холодные длинные патроны. На остриях пуль поблескивали лучи солнца, вид их казался самим совершенством - плавный овал, баллистически точная
форма. Не верилось, что эта изящно выполненная штуковина несет в себе смерть.
По команде Миляев лег на расстеленную плащ-палатку, положил карабин в ложбинку на мешочках с песком, передернул затвор. Все делал механически, как учили, не задумываясь. Поудобней расставил ноги, прицелился.
- Огонь!
Слева щелкнул выстрел - Расим Хайретдинов стрелял первым. Дымящаяся гильза упала рядом с Женей, он видел ее в траве - оттуда некоторое время шел дымок, точно от брошенного окурка. Снова прижался щекой к прикладу, поискал в прорези прицела мушку. Теперь надо было подвести ее к мишени где-то на уровне белой круглой линии, оцифрованной восьмеркой. Эта линия проходила по квадратной груди мишени, и Женя вдруг увидел впереди не мишень, не фанерный щит, а человека. В галстуке, пиджаке, с шевелюрой волос на голове. Увидел глаза, глядящие на него или, может быть, как раз в дульное отверстие карабина.
Палец на курке уже пошел выжимать пока холостой ход, но вот курок уперся, будто в препятствие какое-то, и замер. Женя напрягся, почувствовал, как под пилоткой взмок лоб, но палец словно одеревенел, а человек на бруствере капонира округлил глаза, смотрел выжидающе и с ужасом.
- Огонь! - повторил лейтенант Капустин.
. Женя зажмурился, опустил голову:
- Не могу.
Лейтенант опустился на одно колено перед лежавшим на земле солдатом.
- В чем дело? Карабин неисправен?
Миляев не смотрел в его сторону.
- Не знаю…
- Дай-ка сюда.
Капустин взял карабин, быстро вскинул его к плечу и, почти не целясь, один за другим сделал три выстрела. Три облачка пыли за мишенью выпорхнули из травы.
