— Джесси, — перебила ее Эмили. — Не хочу прерывать твою лекцию, но она уже мало что может усвоить.
— Да… Я просто… просто боюсь что-нибудь забыть. Анестезиолог здесь?
— Да. Байрон Леонг. Все уже здесь. Джесс, у тебя все получится.
— Да, жаль только, что нельзя без этого обойтись, — ответила Джесси. — Увидимся в операционной.
В хирургическом халате, висевшем на ней мешком, Джесси протиснулась в пространство между магнитами. Анестезиолог Байрон Леонг и операционная сестра задвинули кресло с Сарой в проем слева от нее.
— Мы дали ей общий наркоз, — сказал Леонг, — но не очень глубокий. Когда понадобится, мы ее разбудим за пару минут. Ей будет не очень удобно столько часов лежать на боку, но когда все закончится, об этих своих страданиях она забудет начисто.
Джесси надела на голову Сары обруч, закрепила его винтами — всю операцию голова будет находиться в фиксированном положении. Затем она направила три лазерных луча ровно в то место, под которым находился центр опухоли, настроила МР-томограф.
— Хотелось бы мне знать, насколько велики страдания человека под общим наркозом, — сказала она.
— Не задумывайся об этом, — посоветовала Эмили.
— Да, пожалуй, не стоит.
Подруги часто шутили во время операций. Эмили шестым чувством знала, когда Джесси хочет переброситься парой слов, а когда ее нужно оставить наедине со своими мыслями. Если Джесси была подающим, то мудрая и опытная Эмили Дельгреко была ее любимым принимающим.
После антисептической подготовки настало время приступать к операции. Джесси закрыла глаза и сосредоточилась.
— Байрон, готов? — спросила она.
— Готов.
Джесси медленно открыла глаза.
— Скальпель, пожалуйста.
Джесси работала быстро и умело: она рассекла кожу над левым ухом Сары и, отведя скальпель в сторону, начала высвобождать височную мышцу. Потом попросила дрель и, проделав несколько небольших отверстий, вынула кусок кости.
— Плотницкая работа закончена, — сказала она, пока Эмили, завернув кость во влажную салфетку, передавала ее сестре. Потом Джесси дотронулась до плотной оболочки, покрывавшей мозг Сары. — Мозговая оболочка вся в шрамах, — сообщила она.
— То есть Гилбрайд напортачил? — шепнула Эмили.
— Тс-с-с! — В глазах Джесси мелькнула усмешка.
С каждым этапом операция становилась все сложнее. Повреждение вен мозговой оболочки могло стать причиной инсульта.
— Да, ты уж как заведешься, тебя не остановишь, — сказала Эмили, накладывая зажимы на безукоризненно точно рассеченную оболочку. — Как ты думаешь, что бы сказала Полетт, если б увидела, как ее дочурка проводит день?
Джесси ощупала бугристую кору головного мозга Сары.
— Надо сделать серию снимков, — сказала она. — Подготовьте гадолин. — Она отключила микрофон. — Мамочку гораздо больше интересует, как я провожу ночи. Она считает, что я вообще никогда ни с кем не встречаюсь.
— А мне кажется, она не так уж и не права.
— Эй, и ты туда же? Я встречаюсь с мужчинами, и тебе это прекрасно известно.
— Пример, пожалуйста.
— Ну, хотя бы тот юрист из Торонто. С которым я познакомилась в Канкуне.
— Джесс, увы, но это было почти два года назад.
— У меня очень мало свободного времени. Введите гадолин. Вот, Эм, смотри — это она. Отличные снимки. Байрон, минут через десять ее надо будить. Эм, подготовь очки, а я изничтожу это чудовище.
Надо торопиться — чтобы избежать отека мозга. Чем больше отекает мозг, тем тоньше граница между здоровыми клетками и опухолью. Опухоль довольно быстро уменьшилась в размерах. Общий наркоз закончился. Сара Деверо очнулась.
— Сара, это я. Все идет прекрасно. Ты меня слышишь?
— Да, — хрипло ответила Сара.
— Пожалуйста, открой глаза. Что ты видишь?
Функциональный магнитный резонанс — еще одно чудо — основывается на определении химических изменений в гемоглобине: для процесса мышления мозгу нужна дополнительная энергия, и он требует от крови больше кислорода.
Джесси следила за Сариным серым веществом по монитору. Через несколько секунд радиолог вывел на него изображение опухоли, после чего Джесси как могла быстро снова начала рассасывать раковые клетки, подбираясь все ближе к здоровым тканям мозга.
