— Сара, что ты видишь? Что делает этот парень?
— Он на лы-ыжах.
— А теперь?
— Бе-жит.
— Начинается отек, — шепнула Джесси. — Господи, отек! Байрон, пожалуйста, пятьдесят кубиков маннитола.
— Есть пятьдесят.
— Сара, что ты видишь? Говори! Отвечай мне.
— М-ма…
— Эм, отек слишком сильный. У нее мысли путаются. Байрон, дай ей стероидов. Десять кубиков декадрона.
— Есть десять.
— Джесс, спокойнее. Ты можешь только то, что можешь, — сказала Эмили.
Господи, как же глубоко я забралась. Слишком глубоко. Джесси чувствовала себя натянутой тетивой. Внезапный отек, здоровые клетки смешались с больными. Продолжать операцию бессмысленно, а то и просто невозможно. Остается надеяться, что сделано достаточно, попробовала успокоить себя она.
— Сара, это Джесси. Ответь мне, что ты видишь? Скажи хоть слово.
Сара застонала.
— Эм, я не знаю, — сказала Джесси. — Я сейчас прямо у речевых центров. Возможно, уже там. Похоже, опухоль смешалась с клетками мозга.
— Решила остановиться?
— Я… я не знаю.
Сколько она молилась о том, чтобы этот момент не настал. Она взглянула на отек в мозгу Сары. Рано было говорить, помогут ли маннитол и декадрон его снять, но пока что очертания опухоли еще просматривались — не вполне четко, но все же. Если она будет ждать, пока лекарства подействуют, а отек тем временем увеличится, шансов не задеть участки, отвечающие за речь, останется еще меньше. Единственный безопасный выход, решила она, — это остановиться.
Не успела она сообщить о своем решении Эмили, как дверь распахнулась и в операционную вошел мужчина в халате и маске, но без шапочки. Карл Гилбрайд.
— Джесси, — сказал он, не обращая ни малейшего внимания на то, что идет операция, — у меня в кабинете сидит президент «Кибермеда». Он хочет посмотреть на АРТИ.
— Вчерашний образец разобран, — ответила она, стиснув зубы. — Есть еще АРТИ-2.
— Нету его! Я перерыл всю лабораторию, но его не нашел.
Джесси, чтобы успокоиться, сделала глубокий вдох — под маской этого заметно не было.
— Ты смотрел в шкафчике над раковиной? Там мы обычно держим оба АРТИ. Под замком.
— Нет. Я… я пойду проверю. Продолжайте.
Гилбрайд развернулся и ушел. Вот и все.
Джесси почувствовала, что тетива ослабла. Гилбрайд только что помешал ей принять решение, о котором она сожалела бы всю оставшуюся жизнь. Часть опухоли все еще оставалась в мозгу Сары. Довольно большая часть. Джесси чуть было не забыла об обещании, данном себе и Саре. Бояться не надо.
— Слушайте все! Говорит капитан, — раздался ее собственный голос. — Работы еще на несколько часов.
Бостонский «Флит-центр» был набит битком. Из комнаты для почетных гостей гимнастка Марси Шепроу хорошо слышала гул толпы, напоминавший рокот океана. Марси достигла вершин спортивной славы. Два олимпийских золота и бронза. Она была знаменитостью номер один, особенно в Новой Англии.
— Приветик! Как делишки? — Шашин Стэндон, подруга Марси по сборной, откусила от груши и протянула ее Марси.
— Нет, спасибо. Что-то меня подташнивает, и голова разболелась.
— Да? То-то я смотрю, выглядишь ты не очень.
— Уж если впряглась, тяни из последних сил. Ты представляешь, сколько там сейчас моих друзей и родственников?
— А ты не напрягайся. Пару-тройку самых чумовых элементов просто пропусти.
— Да, придется, наверное.
Марси, при росте сто шестьдесят пять сантиметров считавшаяся высокой гимнасткой, отличалась удивительной гибкостью и в команде была самой сильной и выносливой. Но сегодня вечером ей было не по себе. Тянуло правую лодыжку, и правая рука тоже почему-то плохо слушалась.
— Осталось пять минут, — сообщил, заглянув в комнату, распорядитель.
Марси накинула на плечи куртку и отправилась на арену — всем восьмерым участницам выступления предложили занять свои места.
Шашин с Марси выполняли упражнения на коне. Подходя к дорожке, Марси почувствовала, как правая рука и нога наливаются свинцовой тяжестью. И тут она испугалась.
Марси посмотрела, как подруга выполнила прыжок, а затем диктор назвал ее имя. Она взглянула налево, туда, где сидели ее родители, сестра, родственники, друзья. Рыжеволосая Барбара Шепроу улыбнулась дочери и помахала ей рукой.
