Он просто пыхтел от возмущения, там, на другом конце провода.
— С Тони я расплатился, отдал все до копейки. Так что ни тебе, ни ему я даже дерьма не должен.
— Да-да, расплатился до копейки. А как насчет доли от прибыли? Хоть какой-то процент ты бы мог заплатить, не рассыпался бы!
— Нечего, нечего, Вик, этим меня не проймешь. С семейными сантиментами я давно покончил. Не раз спотыкался на этом, знаешь ли.
— Угу, как подержанный автомобиль, — съязвила я и почувствовала, что на том конце все стихло. Черт, бросил трубку. Удовольствие от прекращения разговора не компенсировало проигрыш.
Ну почему, почему из всей семьи моего отца в живых остались лишь Питер и Элина? Почему не случилось иначе? Пусть бы все было наоборот — пусть бы Питер умер, а Тони жил. Только не в том состоянии, что последние несколько лет. Я сглотнула и попыталась отогнать образ отца, такого, каким помнила его в последний год жизни: отекшее багровое лицо, тело, сотрясавшееся от мучительного кашля…
Я взглянула на кучу писем, которые дожидались ответа, на ворох неразобранных бумаг — их следовало рассортировать и убрать в каталожный шкаф. Пора, ох пора заняться всем этим… До начала следующего года остается еще целых десять дней. А если крупно повезет, может быть, удастся заработать и на секретаршу. Ассистентку для работы с бумагами… Мне бы это сейчас совсем не помешало.
Я стала торопливо рыться в бумагах и наконец нашла то, что искала: номера телефонов, необходимые в связи с предстоящей презентацией, которую я устраивала. Я позвонила в компанию «Видимые сокровища» — нужно было покончить с подготовкой материалов — и выяснила, что последний срок, когда я могу привезти им материалы, с тем чтобы получить готовые слайды утром, — восемь часов вечера. Они обещали сделать слайды срочно всего за двойную плату. Когда они назвали сумму, я немного повеселела — не так уж страшно, как я думала.
Я села за старенькую пишущую машинку «Оливетти», еще мамину, и отпечатала документы, думая о том, что уж если я не могу позволить себе секретаршу, то, может быть, стоило бы разориться на настольный компьютер. С другой стороны, печатая на машинке, сохраняешь силу рук, постоянно держишь их, как говорится, в состоянии боевой готовности.
Я закончила печатать уже где-то после шести. Перерыла все ящики в поисках большого конверта; пустого так и не обнаружила и не придумала ничего лучше, как освободить конверт с бумагами по страхованию и запихнуть в него только что отпечатанные документы. Бумаги я вывалила на стол, и он выглядел теперь, как городская свалка после приезда очередного грузовика с мусором. Представляю физиономию Питера, если бы он увидел, что я сделала. Уж конечно, это никак не согласовывалось с его представлениями об Истине, Справедливости и Американском образе жизни.
Ну и ладно. И хватит о нем. Я запихнула документы по страхованию в папку и нашла для них близкий по содержанию раздел — деловые расходы. С чувством глубокого удовлетворения я запихнула их в соответствующий раздел алфавитного ящика и стала разбирать двухнедельную корреспонденцию: кое-что разложила по секциям в каталожные ящики, кое-что выбросила в мусорную корзину, выписала несколько чеков. Уже добравшись до конца кипы, я наткнулась на толстый белый конверт; в левом верхнем углу золотыми буквами было выгравировано: «Женщины округа Кука за открытое правительство». В таких конвертах обычно посылают приглашения на свадьбу.
Я уже собралась было выбросить и его, как вдруг меня осенило. Господи, как же я могла забыть? Совсем недавно, и, видимо, в состоянии легкого помешательства, я согласилась стать спонсором одной политической деятельницы, которая задумала создать свой фонд. Марисса Дункан — так ее звали. Когда-то мы с ней вместе работали в полицейском управлении общественными защитниками. Она была буквально помешана на политике и ради политики не пожалела бы жизни, будь то в офисе или на уличной демонстрации, правда, выбор сферы деятельности оставляла за собой. В те времена, когда мы работали вместе, Марисса активно поддерживала, например, наше движение за создание профсоюза, однако наотрез отказалась связать свое имя с проблемой абортов — видимо, не хотела терять очки.
