картошечка, укропчик!.. А главное, монастырь мужской в Москве разрешил! Дворцы пива и монастыри - вот что возродит сельское хозяйство. Экологически чистые фермы. Мелкие хозяйства, производящие экологически чистые продукты, вот наша перспектива! Растет экспорт - течет золото. Мы у них в ответ дешевые продукты покупаем в обмен на наши драгоценные - и копим, копим!
- Значит, сами не едим?
- По мне, так этой жратвы хоть бы и совсем не было.
- Совсем-совсем ничего не едите?
- Можно и так сказать. Разве что за компанию...
- Интереснейший случай! Мне недавно один коллега рассказывал... Талантливейший, между прочим, врач и биолог. Он где-то в секретнейшем месте, чуть ли не в Лаборатории сохранения Ильича, там отличное оборудование... Короче, занимается разработкой таблеток от похмелья, для наших шпионов, наверное. Так он говорит, что из ста процентов хронических алкоголиков четыре процента живут до старости, не попадают под транспорт, не суют руки в шкивы и шестерни и даже выполняют, а то и перевыполняют план и норму, не совершают нарушений общественного порядка, кроме разве того, что совершенно не закусывают да и вообще ничего не едят, умудряясь из чистого алкоголя получать все необходимое для жизнедеятельности организма... но что еще более удивительно, рождают нормальных детей, на которых ни в чем не сказывается алкоголизм родителя; правда, пока еще наука не установила, передаются ли по наследству эти удивительные свойства.
- Передаются, - уверенно подтвердил ПП. - У меня еще дед был такой. Про прадеда не ручаюсь... Так вы что, - вдруг насупился он, - считаете, что я алкоголик?
- Помилуй бог! Какой вы алкоголик!
- Это я-то не алкоголик! - возмутился ПП.
- Вы всегда возвращаетесь, - констатировал ДД, - возвращаетесь к мысли, к теме, возвращаетесь с бутылкой. Вы не алкоголик - вы человек будущего! Четыре процента есть в биологическом смысле цифра гигантская! Куда более важная, чем остальные девяносто шесть оставшихся процентов. Потому что тогда это уже мутация! А в наш век полуголодающего человечества, истощения природных и пищевых ресурсов на такую мутацию можно делать ставку. Ибо человек, который заправляется, как автомобиль, топливом (кстати, куда более дешевым и не ограниченным, чем бензин), исключительно перспективен в эколого-экономическом смысле. За этими четырьмя из ста может оказаться великое будущее.
- Будущее!.. - мрачно изрек ПП.
И они заговорили об Оруэлле. О незабываемом 1984-м. Мол, доживет ли Россия до будущего года?.. Из уважения к цензуре я опускаю здесь их заключение. Хотя не могу, для будущего, не отметить, что один из собеседников очень сильно Оруэлла не любит, а другой - находит в нем... Не называю имен.
- Ваш Лоренц убедительнее, - заключил ПП, еще помрачнев. - Сейчас, сейчас! Сами увидите.
Я не хотел вас никак задеть... - оправдывался ДД.
- Это я не хотел вас огорчить. Я хотел было обойти... Но, к сожалению, мы уже пришли. Здесь, за этим волнорезом...
- Что это? - шепотом спросил ДД так, что из губ его вышли одни "о": ...о-о-о-о?..
- Как вам такой памятник морю?
"Это" - огромное, белое, бесформенное - покорно лежало на берегу, прибитое приливом к столбу волнореза.
- Уже третий день здесь лежит...
Ее было много. Корова не бывает такой большой. Она была как кит. Она не отливала ни перламутром, ни даже бельмом. Свет обтекал ее, образуя лужи.
Небо, море - освещение коровы было вокруг. Никто не заметил, как изменилась погода. Белое, серое, без солнца... Она уже давно ни о чем не думала.
- Это как раз на границе двух сред, между двумя санаториями, - пояснил ПП. - МПС и ВЦСПС. Или наоборот. Так что они не могут определиться, чья это юрисдикция...
ДД, наверно, не слышал его. Он обвел отраженным, каким-то белым, оглохшим взглядом вокруг. Увидел тот и другой санатории. Увидел рыбака, закинувшего свою леску по другую сторону волнореза: разве что спиной повернулся... а так до коровы рыбаку было рукой подать. Увидел стайку смелых пляжниц, нехотя игравших в кружок в волейбол. К ним приближалось существо на двух ногах и без грудей, с усами, и они заиграли веселей.
