— Наши древние мудрецы говорили, ваше превосходительство, что болезнь и страдание есть не что иное, как отклонение от Всеобщего Пути. Я подумал, что будет достойно попытаться вернуть эти отклонения в естественное русло.
— Чтобы узнать, что поражения на этом пути столь же часты, как победы.
— Я смиряюсь с тщетой человеческих усилий, ваше превосходительство.
— Верная позиция, доктор. Очень даже верная.
Он хлопнул в ладоши. Когда вновь появился толстый евнух, старик сказал:
— Доктору Ляну дозволено пересечь Золотой мост. — После чего глухо добавил, обращаясь к судье: — Полагаю, одного визита будет достаточно. Нас очень беспокоит здоровье госпожи Гортензии, но мы не можем позволить посторонним беспрестанно ходить туда и обратно. До свидания.
Судья отвесил самый низкий поклон. Главный евнух сел за стол и склонился над бумагами.
Тучный евнух провел судью по коридору, где ждала девушка, и небрежно бросил ей:
— Вам, барышня, дозволено перевести доктора через мост.
Она повернулась и пошла прочь, не удостоив его ответом.
Длинный проход заканчивался «лунными воротами», круглой дверью, которую охраняли два высоченных стражника. По знаку толстяка они открыли ее, и все трое спустились в прекрасный сад с цветущими деревьями, разделенный надвое узким каналом. Через него был переброшен горбатый мраморный мостик шириной не более трех чи[4]. Резные перила искусной работы покрывала позолота. На другой стороне высилась пурпурная стена с одними-единственными воротцами. Над ней едва виднелись желтые черепичные крыши дворца. У мостика евнух остановился.
— Я подожду вас здесь, доктор.
— Жди-жди, может, хоть похудеешь, дубина! — огрызнулась девушка. — Но только попробуй ступить на мост!
Лишь перейдя через мост, судья осознал, что ступил на строжайше запретную территорию — обитель Третьей принцессы. Две придворные дамы впустили их в обширный двор, где под кудрявыми ивами прогуливалось несколько девушек. При виде вошедших красавицы сбились в стайку и принялись взволнованно перешептываться, покачивая головами: драгоценности в их прическах поблескивали в лунном свете. Провожатая судьи Ди открыла маленькую боковую дверь, ввела его в бамбуковый сад и направилась к открытой террасе на противоположной стороне. Там степенная дама готовила чай на приставном столике. Она поклонилась и шепнула девушке:
— Ее светлость только что перенесла тяжелейший приступ кашля.
Девушка кивнула и провела судью в роскошно обставленную спальню. Пока она запирала дверь, судья Ди с любопытством оглядел огромное ложе у дальней стены. Перед ним, вплотную к парчовым занавесям, стоял наготове высокий круглый табурет с маленькой подушкой на нем.
— Прибыл доктор Лян, матушка, — объявила девушка.
Занавеси чуть раздвинулись, и из-за них показалась морщинистая длань. Тонкое запястье украшал браслет ослепительно белого нефрита, вырезанный в форме извивающегося дракона. Девушка положила ее ладонь на подушечку и отступила к запертой двери.
Судья Ди пристроил на табурете свою шкатулку и кончиком указательного пальца нащупал пульс. (Лекарям не дозволялось видеть ничего, кроме ладони столь знатных пациенток, поэтому ставить диагноз приходилось по пульсу.) Внезапно женщина за балдахином торопливо прошептала:
— Пройдите в дверцу слева от кровати. Живей!
Изумленный судья отпустил ее запястье и обошел кровать. В обшитой деревом стене он увидел три дверцы. Судья надавил на ближайшую к кровати, и она бесшумно распахнулась. Он шагнул в небольшое помещение, освещенное высоким напольным светильником из белого шелка. Под светильником, в углу массивного дивана из черного дерева сидела молодая дама. Она читала книгу. При виде ее жакета с длинными рукавами из желтой имперской парчи судья упал на колени. Они были одни в этом укромном месте. Тишину нарушало лишь слабое потрескивание сандалового полена в старинной бронзовой жаровне, стоявшей перед диваном. Голубоватый дымок насыщал комнату легким сладковатым ароматом.
Дама оторвалась от книги и произнесла звонким, мелодичным голосом:
— Встаньте, Ди. Времени мало, позволим себе обойтись без всех этих пустых церемоний.
