Мартин лишился дара речи.
Похоже, женщина почувствовала его состояние и немного смягчилась.
— Послушайте, я вас не знаю, и вы можете быть кем угодно, правда? В наши дни происходит столько странных вещей. Его нет дома, вы сами видите. Я не видела его с субботы, но это ничего не значит. Он необщительный человек.
Она закрыла дверь прежде, чем Мартин успел преодолеть половину дорожки. Его руки, стискивавшие руль, дрожали. Он сжал и разжал пальцы, сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоиться. Потом снова положил руки на руль — дрожь прошла. Ему нужно было проехать не больше двух миль по Хайгейту, но пришлось немного притормозить из-за дождя, который начался внезапно, а теперь лил как из ведра.
Переступив порог квартиры, Мартин услышал телефонный звонок. В голове мелькнула мысль, что если это Франческа, то он не знает, что сказать, он не найдет слов, чтобы говорить с ней, спрашивать, даже начать. Мартин не мог сказать, что она с ним сделала, но знал, что это нечто ужасное.
Он взял телефонную трубку, Послышались короткие сигналы, шесть штук, затем мужской голос:
— Это Финн.
— Да, — сказал Мартин. — Да? — Он забыл, кто такой Финн, а бесстрастный низкий голос не вызывал у него никаких ассоциаций.
— Я подумал, что вы должны были связаться со мной.
Связаться с ним? Ах да… Финн был сыном миссис Финн, а миссис Финн… Мартин удивлялся, что его голос звучит совершенно нормально, ровно.
— Вам сопутствовал успех, не так ли?
— Да. — Кратко и без эмоций.
Мартин начинал привыкать к неблагодарности. Теперь ему было все равно.
— Я пришлю остальное так же, как первую часть, договорились?
— Наличными, — сказал Финн и повесил трубку.
Было всего девять часов. Мартин налил себе еще бренди, но выпить не смог — его тошнило от одного запаха. Может, женщина из соседнего дома лгала? Но зачем, если исключить безумие или беспричинную враждебность? Франческа там не живет и никогда не жила. Но ведь он видел, как она входит в дом… Нет, этого он ни разу не видел. Мартин стал вспоминать всякие мелочи: как она настаивала, что поедет на такси, как отказывалась приглашать его в дом… Где она теперь?
У нее должен быть дом. Она же не явилась к нему, как в сказке — из моря или с другой планеты. Но ведь она его любила?.. У ее лжи должны быть мотивы, и эти мотивы сами по себе не обязательно дурные. Сидя у окна и глядя в ночь, Мартин пытался представить причины ее лжи. Наконец он допил бренди и лег спать. Лондон внизу все так же переливался огнями, словно ничего не случилось.
На следующий день мир переменился. Погода была холодной, сырой и ветреной. Мартин проснулся с неопределенным ощущением несчастья. Через секунду это чувство оформилось в сознание того, что Франческа его обманывала.
Ветер был порывистым и резким. Переходя Арчуэй-роуд, Урбан видел, как вывернулся наизнанку зонтик у кого-то из прохожих. Свет в «Блумерс» горел, хотя не было еще и половины десятого. На двери, с внутренней стороны стекла, висела записка, которой не было на прошлой неделе. «Закрыто до понедельника, 5 марта». Мартин отвернулся. Кейт Росс могла заболеть или взять отпуск. Он вернулся к машине и поехал на работу.
У Кейт должен быть настоящий адрес Франчески. В телефонной книге нашлось не меньше дюжины людей по имени К. Росс, но ни одного в районе Хайгейт, где она жила. По крайней мере, по словам Франчески. Можно ли верить хоть чему-то, что она говорила?
Ее родители жили в Чизуике. Ее девичья фамилия Бланш. Но правда ли это? В Чизуике на улице Барроу-гейтс-гарденс в блоке под названием Петрарх-корт жил некий Э. Бланш. Она говорила, что квартира родителей была в квартале старых особняков. Она говорила, она говорила… Мартин набрал номер, приготовившись услышать, что у собеседника нет дочери и что он никогда не был женат.
Трубку снял мужчина. Судя по голосу, пожилой. Возможно, пенсионер.
— Я пытаюсь найти вашу дочь, Франческу Браун.
Последовала долгая пауза. Затем:
— Я мог бы ответить, что у меня нет дочери.
Мартин не знал, что сказать. Он уже собирался повесить трубку, но старческий голос продолжил, сухо и бесстрастно:
