Его записки лежали на коврике перед дверью. Это первое, что бросилось в глаза. Второй факт — хотя на его осознание потребовалось какое-то время — состоял в том, что после отъезда Батлеров в квартиру никто не заселялся. На полу были ковры, на окнах — занавески, в комнатах — столы и стулья, на кухне — холодильник, плита и электрочайник, но холодильник, размороженный миссис Батлер, стоял пустой, с открытой дверцей, а в ванной не оказалось ни мыла, ни зубной щетки. Мартин заглянул в обе спальни и обнаружил не застеленные кровати. Шкаф в главной спальне был пуст, если не считать пяти проволочных вешалок-плечиков для пальто.
Какое-то время Мартин не мог прийти в себя от удивления. Он сел в гостиной пентхауса рядом с окном, которое было еще больше, чем у него в Кромвел-корт, но почти тут же вскочил. Совершенно очевидно, что нужно позвонить ей домой на Фортис-Грин-лейн. По какой-то причине — она заболела, или Линдси заболела, или Рассел вмешался и применил силу — Франческа не смогла покинуть свой дом в понедельник.
Отбросив мысль о таксофонах, которыми он никогда не пользовался, Мартин поехал домой в Кромвел-корт. Там он впервые за все время набрал номер, который стоял в справочнике напротив Г. Р. Брауна, проживающего в доме 54 по Фортис-Грин-лейн. Никто не взял трубку. Значит, Франческа не может сидеть дома, больная. Его стало подташнивать — то ли от голода, то ли от похмелья. Мартин сделал себе сэндвич с сыром, но кусок не лез в горло. Мысль о том, чтобы взять отгул на полдня и заняться поисками Франчески, не приходила ему в голову. Он еще раз попытался позвонить, потом вернулся на работу, вспоминая страх, который испытывал в первые дни их знакомства, когда Франческа ничего не рассказывала о себе и о своей семье, скрывала от него, где живет. Тогда он задавал себе вопрос, что ему делать, если женщина уволится с работы, поскольку цветочный магазин был единственным местом, где он мог ее найти.
Когда около шести Мартин проезжал «Блумерс», магазин снова был закрыт и свет внутри не горел. Дома он налил себе крепкого бренди, поскольку виски закончился. Почему-то подумалось, что всего неделю назад он мог позволить себе покупать виски ящиками. Но не теперь. У него не больше денег, чем в тот день, когда он в последний раз отправлял по почте ставку Тима в футбольном тотализаторе.
В доме номер 54 по Фортис-Грин-лейн никто не брал трубку. Между шестью и семью часами Мартин звонил четыре раза. Не успел он положить трубку после четвертой попытки, как телефон зазвонил сам. Норман Тремлетт. Почему он не перезвонил вчера вечером, как обещал? Мартин говорил с Норманом как можно вежливее, стараясь не раздражаться на шуточки по поводу «его милой нареченной» и «счастливого дня». И при первой же возможности закончил разговор. Потом поджарил стейк, который купил по дороге, и без всякого удовольствия съел. Бутылка бренди манила его, однако Мартин понимал, что если выпьет еще, то не отважится ехать в Финчли.
Даже не выходя из машины, он мог сказать, что в доме никого нет. Что теперь? Расспрашивать соседей, как при поисках Аннабел? Просидев в машине целую вечность, посвященную неприятному самоанализу, он позвонил в дом номер 52.
Дверь открыла девушка лет пятнадцати. С таким же успехом он мог обращаться к ней на языке хауса[57] или на арамейском.
Наконец она произнесла:
— Вы кто?
Урбан понял, что задавал вопросы, которые в эти неспокойные времена вызывали глубокое подозрение. Девочка пошла за матерью. Мартин попробовал вспомнить наиболее эффективные способы добычи информации, но толку от них было не больше. На пороге появилась женщина, вытирая руки о кухонное полотенце.
— Прошу прощения, — начал Мартин. — Я понимаю, что это может показаться очень странным, но мне всего лишь нужно знать, не уехали ли мистер и миссис Браун из соседнего дома. Я… — Это была не совсем правда, но что еще он мог сказать? — Я их друг.
Реакция была такой, словно он попросил заплатить за товар, который она не покупала и даже не хотела. Женщина рассмеялась, невесело и цинично.
— Неудачное начало. Миссис Браун не существует. Он вдовец. Уже пять лет.
