— Дай сюда, — сказал Финн и осторожно забрал у нее газету. — Ее убили не этой ночью, видишь? Давай, прочти. Она была убита на прошлой неделе, в среду, пятнадцатого числа.
Лена кивнула, вцепившись в его плечо обеими руками, как тонущий человек хватается за багор. Попугай оторвал от платья маленькие лиловые бусинки и рассыпал их по полу.
— Ты же знаешь, где мы были в ту среду, правда? Перед моим днем рождения. После обеда до самого вечера мы просидели здесь с миссис Гогарти, перед планшеткой, вызывали духов. Ты, я и миссис Гогарти. Ну, все? Паника прошла?
После той истории с Куини, которая тоже стала причиной ее приступа, Лена считала, что любое убийство, совершенное к северу от Риджентс-парк и к югу от Барнета, — дело рук ее сына. Во всяком случае, предполагала, пока Финн не доказывал обратное или пока убийцу не находили. Время от времени у Лены случались приступы страха; она боялась, что его арестуют за убийства, совершенные много лет назад в Харрингее или в Харлсдене. Именно по этой причине — помимо прочих — Финн намеревался замаскировать свое теперешнее дело под несчастный случай. Если бы в те далекие дни он соображал, что делает, если бы не был так молод, то с Куини поступил бы точно так же, избавив Лену от ненужных страданий.
— Паника прошла? — переспросил он.
Она кивнула, радостно улыбаясь. Когда-нибудь Лена, наверное, забудет, подумал Финн, когда он возьмет ее с собой в Индию и они будут жить под светом древней мудрости. Лена принялась рыться в приобретенных сегодня сокровищах, а попугайчик устроился у нее на плече. Диванная подушка свалилась и застряла между восьмиугольным столиком и плетеным сундучком. В квартире Лены практически ничего не могло упасть на пол. Она выпрямилась, сжимая в руке что-то желтое и пушистое.
— Это тебе, — сказала Лена. — Твой размер и твой любимый цвет. — И подобно всем матерям, опасающимся, что их подарок не оценят, прибавила: — Пришлось раскошелиться!
Финн снял жилет и натянул желтый свитер. У него была застежка на пуговицах, как у рубашки поло. Потом встал и посмотрел на свое отражение в овальном зеркале с темно-синей рамой. Рукава были коротковаты, а на левом боку имелась светло-зеленая штопка, но видна она была, только если поднять руку.
— Ну-ну, — сказал Финн.
— Тебе идет.
— Буду носить его на работу.
Финн ушел, когда Лена принялась записывать свои приобретения в тетрадь, специально заведенную для этой цели. Однажды он видел эту тетрадь. Когда Лена затруднялась описать предмет одежды, то рисовала его. Финн спустился к себе в комнату, собрал чемоданчик с инструментами, взял пакет с нагревателем и надел свою нейлоновую куртку. Часы показывали начало третьего. Он поехал в фургоне, но не весь путь — оставил машину на углу Гордон-Хаус-роуд, в конце Хайгейта.
Финн выжидал, пока уедут Фрэзеры. Они освободили квартиру в предыдущую пятницу. В понедельник вечером София Ионидес всегда сидела с детьми брата на окраине Хэмпстед-Гарден. Финн не боялся, что его увидят входящим в дом на Модена-роуд, но предпочел бы остаться незамеченным, когда будет выходить. Хотя к тому времени уже стемнеет. Но больше всего его радовало ухудшение погоды. С вечера субботы заметно похолодало — утром был мороз, а когда Финн ехал по Дартмут-Парк-Хилл, в ветровое стекло ударяли редкие снежинки. Если бы погода оставалась такой же теплой, как в субботу утром, пришлось бы отложить приготовления.
В квартире Энн Блейк было чисто, опрятно и очень холодно. Когда-нибудь, подумал Финн, когда он усилит свой тета-ритм[27], то научится напряжением воли вырабатывать тепло, однако этот день еще не наступил. Включать один из нагревательных приборов Энн Блейк было бы неосмотрительно, и поэтому остается только терпеть. Он присоединил 13-амперную вилку к шнуру, конец которого торчал из газовой трубы за холодильником, и воткнул его в розетку рядом с сетевым шнуром холодильника. Затем установил стремянку и поднялся на чердак, захватив с собой нагреватель. Наверху было еще холоднее. Финн подсоединил шнур нагревателя к пяти или шести ярдам шнура, выходящего из газовой трубы. Потом проверил, работает ли прибор. Работает.
