Затем он вдруг закричал:
— Вам все еще мало?
Опять приступ слабости. Теперь мне его не побороть.
Я услышал голос раненого:
— Парень, ты вроде бы валишься. Глотни-ка! У меня еще таблетка есть…
Я видел кроваво-красную звезду на его шапке. В измятую кружку он налил до краев чаю, положил туда таблетку. Нагнулся ко мне. Я выпил.
Потом я сказал:
— У меня еще есть пистолет. Здесь, в картошке. — Я указал место рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки.
Он посмотрел на меня. Не спеша порылся в картошке, достал пистолет, осмотрел его, затем выбросил магазин и швырнул пистолет туда, где лежал труп Майергофа.
Он смотрел на меня, я смотрел на него.
Потом он отполз обратно к стене, опять уселся, как вначале, положив автомат на колени.
Я лежал спокойно, не избегал его взгляда. Шум боя, доносившийся снаружи, затихал.
Спустя некоторое время раненый сказал:
— Знаешь, если все пойдет хорошо, из тебя еще может что-то получиться. Конечно, из тебя еще может что-то получиться.
Тогда я не мог себе представить, что из меня может получиться, у меня не было никакой отправной точки. Но его слова, этого немца в русской форме, пошли мне на пользу. Я их никогда не забывал.
Я засыпал — начала сказываться таблетка. Проснулся я, когда в подвале были солдаты.
Я увидел, как раненый, который все еще сидел у стены, показал на меня.
Бедро мое невыносимо горело. Когда меня поднимали, я хотел заорать, но потерял сознание.
Пришел я в себя в русском полевом госпитале. Я спрашивал о том немце в советской форме. Никто здесь не знал его.
Так оно было, Матиас. С тех пор прошло двадцать пять лет.
Отец замолчал. Блокнот Матиаса был чист.
Мальчик спросил:
— Больше ты его никогда не видел?
— Никогда, — ответил отец. — Ни в плену, ни позже не приходилось, когда я вернулся домой. Но я часто спрашивал о нем. И теперь еще, когда бываю в дороге или приезжаю в другой город, я ищу его. Но пока не нашел. И вряд ли найду, пожалуй.
— Интересно, как его звали? — спросил Матиас.
Отец молчал.
Матиас сказал:
— А насчет тебя он оказался прав. Он мог бы порадоваться.
— Ну да, он уже тогда примерно знал, что будет. И он был бы мной доволен. Думаю, что так.
Передел с немецкого Михаил Зан
