— А гражданка Костецкая Дарья как там оказалась без мужа?
— Я не спросил.
— Почему?
— Не положено.
— Спасибо большое за интервью.
Перед вами был Артем Завьялов, сержант тридцать второго отделения милиции».
После этого большая фотография Маши снова заняла весь экран. Голос корреспондентки приобрел силу.
— Уважаемые телезрители, наш канал продолжает прямую трансляцию с места событий. Во время интервью сержанта Завьялова нам позвонили из детской городской больницы номер шесть, из приемного покоя, и сообщили, что туда водитель грузовика, вырвавшийся из пробки, доставил девочку, похожую на Машу. Женщине, попросившей его срочно завезти ребенка в больницу, в кабине не было места, там ехал экспедитор, который не мог оставить груз без присмотра. Женщина назвала фамилию врача, которому просила передать ребенка.
Главврач больницы номер шесть после долгих пререканий согласился прокомментировать события.
На экране появился седой разъяренный мужчина в зеленой робе врача-хирурга.
— Я возмущен, что телевидение делает фарс из болезни малютки.
— Ребенок болен? — не растерялась журналистка.
— Любой ребенок, даже временно потерявший контакт с близкими, находится в глубоком стрессе. Девочка не исключение, ей необходим покой.
— У вас работает врач, которому просили передать ребенка на лечение, и как его фамилия?
— Этот, с позволения сказать, врач уволен лично мною несколько дней назад.
— За что?
— За употребление наркотиков. Его фамилию вы можете прочесть в приказе, вывешенном на доске распоряжений.
— Кто-нибудь предъявлял права на ребенка, приезжал за ним?
— Я, как главврач, руководящий этой больницей более сорока лет, заявляю, что ни правоохранительным органам, ни другим посторонним людям ребенка не выдам.
— Кто же может получить ребенка? — елейным голосом поинтересовалась корреспондентка. — И что, милиция уже настаивала на его выдаче?
— Ребенок будет выдан только родителям или органам социальной опеки при предъявлении соответствующих документов. — Седовласый человек сердито тряхнул головой и закрыл объектив рукой.
Девушка с экрана продолжала что-то говорить, но у меня разрывался телефон.
Звонила Алена.
— Наташа, я смотрю телевизор. Это все правда?
— Правда. Украли Машу.
— Наташ, ты слышала сообщение об Островском?
— Да.
— Что происходит? Сергей и Даша не попали в аварию?
— Нет.
— А Костя, с ним тоже что-то другое, не то, что я думала?
Я не отозвалась.
— Наташа, ты должна мне сказать правду. Что-то происходит вокруг, я как дура…
— А я как умная, у меня… понимаешь, из моего дома выкрали девочку, как мне ее вернуть? — Мой голос сорвался на плач.
— Наташа, я тебе помогу. Приезжай, поедем в больницу.
— Там и корреспондентов, и милицию послали куда подальше.
— Меня не пошлют. Ты же знаешь, я слов на ветер не бросаю…
— Хорошо, только позвоню Джеку.
— Никому не звони, приезжай ко мне в банк.
— Пробки на дороге.
— Уже нет.
— Хорошо.
— Тетя Дуся, я еду за Машей.
— Я с тобой.
— Нет.
— Кто тебя отвезет? Я Дане позвоню, он мигом.
— Нет-нет, никакой милиции.
— Он не милиция, он ГАИ. Ты ехать будешь целый день.
Я поразмыслила и согласилась на помощь.
Даня оказался коренастым человеком лет сорока, преисполненным ответственности. Чувствовалось, что он переживал за мать. Его машина со спецсигналом домчала нас, как правительственный кортеж. Все расступались.
Алена, увидев меня через двадцать минут, всплеснула руками:
— Вертолетом?
— Ракетой.
— Поехали.
Мы вышли на улицу, и она усадила меня в свою «вольво».
Неожиданно приковыляла тетя Дуся.
— Я с вами.
— Это кто?
— Няня.
— Садитесь, — махнула рукой Алена.
— Даня срочно уехал, обнаружили владельца «тойоты», — всю дорогу до больницы рассказывала тетя Дуся. — Когда пробка стала рассасываться, к брошенной машине подошел человек и предъявил милиции документы на автомобиль, заявил, что угнали. Ему разрешили ее забрать, но Дане он показался подозрительным, и за ним решили последить.
Тетю Дусю в свете последних событий можно назначать следователем по особо важным делам. Теперь она уже не промахнется!
До детской больницы доехали быстро. К вечеру улицы пустели.
— Эй, охрана, — Алена вышла из «вольво», — прессу пустите! — Набросив куртку с капюшоном на дорогой костюм, она вполне могла сойти за журналистку.
