Я позвала Ваню, которого мы с тетей Дусей выманили из будки. Он с кем-то беседовал возле ворот. Наверное, обсуждал случившееся.
— Включите телевизор, что там передают? — попросили мы. Небольшой телевизор с усами висел у нас над головами.
Мы с тетей Дусей могли бы пойти ко мне в квартиру. Но тут казалось ближе, будто мы на передовой.
Журналистка вела репортаж с того места, откуда я выезжала на автобусе. Дальше в глубь шоссе ей, видимо, продвинуться не позволяли. Практически она находилась на площади, у последней станции метро.
Она бойко тараторила:
— От нашего информатора стало известно о похищении ребенка, двухлетней Маши Костецкой. Нам предоставили фото девочки. — Во весь экран улыбалась Машуня. — Ее выкрали, когда няня, фамилия женщины уточняется, кстати, правоохранительные органы ее тщательно скрывают от журналистов…
— Это Даня, ему за мать стыдно, — сокрушенно проговорила тетя Дуся.
— Когда няня, — продолжала журналистка, — прогуливалась с ней во дворе элитного высотного дома-башни, девочка спала в коляске. Похитительнице, представившейся кем-то из близких родственников, удалось обмануть няню, работавшую первый день. Позже от охраны дома стало известно, что похитительница увезла девочку вместе с коляской на машине марки «тойота», номер в интересах следствия не разглашается. Мне подсказывают, что она назвалась матерью ребенка. Хотя напрашивается вопрос, почему в таком случае няня не знакома с матерью малышки? Поговорка «Не было бы счастья, да несчастье помогло» оправдывается в данном случае. Авария, которую уже в течение нескольких часов сотрудники ДПС не могут ликвидировать, затруднила похитительнице осуществление ее коварного плана. Стоять в многочасовой пробке — значит раскрыть себя. Ребенок столько не выдержит. Бросив свою машину на обочине и пройдя с девочкой на руках пешком пару километров в сторону Москвы, она обращалась к водителям передовых, кое-как движущихся машин с просьбой подвезти. Но везде получала отказ. Сейчас шоссе патрулируется вертолетами ДПС. Нашему корреспонденту удалось выяснить, где прописана Маша Костецкая. Неясно, оповещены ли родители ребенка о краже. Телегруппа направилась по адресу. Пока информация не поступает. — Девушка, ведущая репортаж, крепко прижимала наушник к уху. — Ура! Наше собственное расследование опередило официальное. Только что поступило сообщение, что один из сотрудников милиции отделения номер тридцать два, получив ориентировку на похищенную девочку, готов сделать нам заявление. Одну минуту.
В эфире раздались посторонние голоса, появился милиционер в форме сержанта, а с ним другой корреспондент этого же канала.
— Представьтесь, пожалуйста, нашим зрителям, — бодро закричала девушка.
— Я сержант тридцать второго отделения Артем Завьялов, — забубнил милиционер. — Получив ориентировку на похищенного ребенка, Марию Костецкую, двух лет, вспомнил, что ночью во время дежурства выезжал по вызову, где проверял документы у Дарьи Костецкой, проживающей по тому же адресу, что и похищенная девочка.
— Вы молодец! — похвалила журналистка.
Сержант расправил плечи, словно приготовился получить орден.
— В какой связи поступил вызов?
— Вызов поступил от гражданки, — сержант заглянул в бумажку, — Горюновой И.И. по поводу сына.
— Нашим зрителям будет интересно узнать, в чем дело?
— Она считала, что Костецкая Дарья увлекла ее малолетнего сына… Так и написала в заявлении.
— Хоть наш канал и не уподобляется «желтой прессе», все же сколько лет сыну гражданки Горюновой?
— Девятнадцать.
— Вполне зрелый, совершеннолетний возраст, — разочарованно протянула девушка.
— Горюнова считала, что Дарья Костецкая затащила ее сына в квартиру по улице, — сержант опять стал читать свою запись, — Любомирова, дом пять, подъезд шестой, где расположен бордель, куда специально привлекаются молодые девушки и молодые юноши для занятий сексом.
— Значит, вы там побывали?
— Да.
— И все проверили?
— Да.
— Подтвердились ли ее предположения?
— Ну, как сказать. Там без регистрации проживала гражданка Ольга Соболева. И все вокруг соответствовало.
— Что?
— На полу горели свечи и…
