Даже мужественные желудки наиболее патриотически настроенных солдат склонны были взбунтоваться. Наименее мужественно вел себя желудок Прюитта. Назначением солдат в наряд в седьмой роте ведал Уорден.
Одним из видов наряда была работа в мясной лавке. Лавка снабжала мясом семьи офицеров и гражданское население. Мясники, рядовые нестроевой службы, не возражали против такой симпатичной работы, как нарезать бифштексы и отбивные, но они прибегали к услугам наряда, когда требовалось выполнять более грязную работу по разгрузке и разделке туш. Синяя рабочая форма Прю становилась жестко]! от крови и грязи после такой работы. Кровь и грязь были у него на лице, в ушах, волосах, и когда он шел, то ему казалось, что он двигается в облаке тухлого запаха мясной лавки. Когда он входил, Уорден обычно стоял в коридоре, с аккуратно закатанными рукавами, освежившийся после душа, и довольно улыбался.
— Скорее иди мыться, — обычно говорил он. — Ужни уже кончается. Или, может, тебе лучше пойти как есть, а уж потом вымыться?
— Нет, — серьезно отвечал Прюитт. — Я, пожалуй, лучше сначала вымоюсь.
— Все еще пижонишь, а? — ухмылялся Уорден.
Однажды Уорден спросил его, может быть, он все-таки займется боксом или бейсболом.
— Ты выглядишь ужасно, детка, — улыбнулся он. — Если бы ты начал снова выступать на ринге, тебе не пришлось бы заниматься хозяйственными работами.
— А почему ты думаешь, что я хочу от них избавиться?
— Я этого не думаю, — добродушно сказал Уорден. — Но выглядишь ты ужасно, детка.
— Если ты думаешь, что можешь заставить меня заняться боксом, — хмуро сказал Прю, — то здорово ошибаешься. Я могу вынести все, что хотите, я сильнее вас обоих, и тебя и твоего Дайнэмайта. Если б не твои нашивки, я бы уложил тебя сразу же и избил так, что тебя и мать родная но узнала бы. А если бы в открытую не справился, то подкараулил бы с ножом как-нибудь ночью на Ривер-стрит.
— Не обращай внимания на нашивки, детка, — ухмыльнулся Уорден. — Я всегда могу снять рубашку. Хоть сейчас.
— Тебе только этого и надо, — ответил Прю. — Ты мог бы за это на год упрятать меня за решетку, да? — Он повернулся и начал подниматься по лестнице.
— Почему ты думаешь, что Холмс имеет ко всему этому отношение? — крикнул Уорден ему вдогонку.
Первые субботу и воскресенье в седьмой роте Прюитт собирался провести в Халейве со своей девушкой, но всю эту неделю он был жертвой графика дежурств и нарядов Уордена. Он, как новичок, открывал каждый список на дополнительную работу. Уорден неустанно пользовался своим преимуществом.
Неделя кончалась, а Прюитт не видел своей фамилии в списке дежурных по кухне, и солдатское чутье подсказывало ему, что это не к добру. В пятницу, когда дежурства на субботу и воскресенье были распределены и список вывешен на доску, его опасения оправдались. Уорден не включил его в список дежурных но кухне, для того чтобы сделать это в конце недели. Уорден оказался даже хитрее, чем можно было предполагать. Прю назначили в наряд на кухню в воскресенье, а в субботу он был дежурным по казарме. Таким образом, его лишили всякой возможности поехать в Халейву.
Ко всему прочему, в действиях Уордена чувствовалась явная издевка над Прюиттом. Субботний наряд на кухню освобождался от поверки, но дежурные но казарме должны были пройти ее. Уорден отлично знал свое дело, в этом не приходилось сомневаться.
Рано утром в субботу Уорден в отутюженной для предстоящей проверки форме вышел из канцелярии посмотреть, как Прюитт убирает веранду. Он облокотился о косяк двери, довольно улыбаясь, но Прю не обращал на него никакого внимания и продолжал работать. Прюитт размышлял над тем, устроил ли ему все это Холмс в отместку за то, что он не хотел драться и с целью заставить его выступать, или инициатива исходила от Уордена.
В воскресенье Уорден пришел на кухню завтракать около одиннадцати. Как старшина, он не должен был соблюдать расписание, как остальные. У него на завтрак были оладьи, яйца и колбаса.
Уорден сидел за алюминиевым столиком, над которым висела огромная полка для кухонной посуды, и с аппетитом поглощал свой завтрак па виду у дежурных по кухне, в поте лица выполнявших свой долг. Покончив с завтраком, он встал и прошел мимо огромного, встроенного в стену холодильника в помещение, где трудился наряд.
