Чаще всего ему представлялось, что он на допросе. Еще чаще он думал об этом наяву. Физически он был самым слабым среди «черных братьев», но духом был сильнее всех. От показаний, которые он дал в первый день, он так и не отказался. Ни признания товарищей, ни побои, ни голод, ни жажда на него не подействовали. Паппагалло в ярости скрипел зубами; он поставил перед собой задачу сломить его, так как считал его главарем. Душу его он не сумел сломить, но слабый организм был сломлен. Мучения превысили его физические силы. Ерко чувствовал, что нить жизни в нем надорвана.
Мальчики были подавлены его болезнью. К ним силы возвращались с каждым днем, они могли бы уже громко разговаривать, смеяться, но ходили на цыпочках, разговаривали шепотом. То и дело кто-нибудь подходил к больному, смотрел на него с сочувствием, всем хотелось хоть как-то ему помочь. Они боялись лишний раз потревожить его вопросом, разбудить, если ему удавалось задремать. Иногда он ненадолго открывал глаза и делал успокаивающий жест рукой: не волнуйтесь, мол! Товарищи надеялись, что наступит день, когда взгляд его прояснится и он улыбнется им. Мысль о смерти не приходила им в голову.
Однажды они сидели на койке Юшто и с восхищением следили за тем, как бродяга из жеваного хлебного мякиша мастерил цветы. Зашел разговор о больном Ерко.
— Почему его не берут в больницу? — спросил Павлек.
— Почему! — сказал Юшто. — Знаешь, что говорит доктор? Болит у тебя живот или голова, все одно тебе скажут — лежать, пропишут касторку и заставят поститься. А умрет человек, они рты разевают от удивления, как голодные вороны.
— Неужто умирали?
— Да, примерно с месяц назад один тут умер.
— Тут? — изумился Тонин.
— Вон с той койки. — Юшто показал на койку, на которой в одиночестве сидел Нейче. — Не верили, что он серьезно болен. А он как-то ночью встал и вдруг грохнулся на пол. Мы положили его на койку, он раза два вздохнул и умер.
Мальчики посмотрели на больного Ерко, который лежал совершенно неподвижно, словно неживой, и только одеяло на груди слегка опускалось и поднималось. В камере словно повеяло смертью.
Вечером они все по очереди подходили к Ерко: может, он воды хочет? Но он как будто спал, и они не решились его будить…
Дышал Ерко еще более прерывисто, чем прежде. Иногда дыхание вообще замирало, а потом легкие с силой и хрипом выталкивали воздух из груди… Этого не слышал никто, кроме Нейче. Он тихо лежал без сна на своей постели, отдавшись своим переживаниям. Сердце его не было бесчувственным, презрение товарищей очень его мучило. Особенно его задело отношение Ерко. Он не мог пережить слова, которые тот сказал о нем: «Не обращайте на него внимания, как будто его тут нет». Эти слова обрекли Нейче на полное одиночество. Он всегда относился к Ерко с особым уважением, можно сказать, обожанием и надеялся, что по крайней мере тот поймет его и простит. Ведь все, что он сделал, он сделал не нарочно, он не мог иначе. Душа его не в силах была примириться с тем, что Ерко осудил его и отверг.
Он тихо встал, прислушался, все ли спят. Никто не шелохнулся. Он подошел к Ерко. Нейче давно собирался сделать этот шаг, да мужества не хватало. Он опустился на одно колено и взял бледную, худую руку товарища, неподвижно лежавшую на одеяле.
— Ерко… — шепотом окликнул он его. — Ерко.
Больной задержал дыхание, словно прислушиваясь, но не смог ни шевельнуться, ни открыть глаз.
— Ерко, ты слышишь? — горячо зашептал Нейче. — Ты сердишься на меня?
Тут Ерко чуть приоткрыл глаза, блеснувшие в слабом отсвете дворового фонаря.
— Ерко, ты сердишься на меня? — повторил Нейче.
Веки мальчика снова опустились, он лишь слабо стиснул руку Нейче. В этом слабом пожатии Нейче увидел понимание его душевной муки, прощение и тихий знак восстановленной дружбы. Но пальцы Ерко тут же ослабли, рука бессильно легла на одеяло. Из груди сквозь сжатые губы вырвалось хриплое дыхание.
Радость и благодарность залили душу Нейче, но в то же время его сковал ужас. Когда-то он видел, как умирала его старшая сестра. Картина эта глубоко врезалась ему в память, он никогда ее не забывал, и теперь ему показалось, что с Ерко происходит то же самое.
