Коротышка услужливо поднял взгляд к потолку и задумался, а Роджер в большом волнении наблюдал за выражением его лица.
— Ах, ничего совсем не могу у пррипомнить.
Роджер и Алек переглянулись в отчаянии.
— Пожалуйста, сделайте еще усилие, — взмолился Роджер, и взгляд шотландца снова устремился в потолок, а Роджер от нетерпения едва мог стоять на месте.
— Да бесполезно это, — признал продавец, и его шотландский акцент все больше усиливался по мере того, как все дальше ускользало от него щедрое вознаграждение "Курьер". — Не могу ничего пррипомнить.
— Но это просто ужасно, — простонал Роджер, — мы ведь нащупали самую суть дела. Мы обязаны добыть информацию. Алек, попытайся поговорить с ним по-шотландски. Может, это подстегнет его память.
Алек и продавец обменялись свойским взглядом, а потом, очень спокойно, Алек сказал:
— Вы что-то такое говорили о деловых удостоверениях? А нельзя узнать, на чье имя оно было?
Роджер в изнеможении прислонился к прилавку.
— Я подаю в отставку, — уныло сказал он. — Старшего инспектора Шерингэма с вами больше нет. Передаю это дело в ваши руки, инспектор Грирсон.
— А тот джентльмен был фаррмацевт? — спросил продавец.
— Продолжай, Алек. Отвечай ему. Меня здесь больше нет.
— Нет, не думаю, — отвечал продавцу Алек. — Он, наверное… Роджер, кем он мог быть?
— А бог его знает!
Но маленький шотландец раскатисто заявил:
— А если он не фаррмацевт, значит, он должен был оставить свою визитную карточку — вот если бы он был фаррмацевт, то я только взглянул бы на его деловое удостоверение. А если покупатель не фаррмацевт, я оставляю у себя его каррточку, чтобы если он не офоррмит потом свой заказ как положено, мы могли бы запрросить деньги письменно. А я все врремя думал, что вы говоррите о фаррмацсвте. Вот и каррточки.
И он поставил на прилавок картонную коробку, где стопками лежали перетянутые резинкой пачки визитных карточек.
Продавец перебирал пачки медленно, так медленно, что Роджер едва не сошел с ума, и наконец вытащил одну, стянул резинку и стал просматривать карточки. Роджер следил за его движениями, почти не дыша, и даже Алек явно заинтересовался процессом.
— А вот и мы, — очень удовлетворенно заявил продавец, поднес поближе к очкам одну из карточек и внимательно в нее вгляделся. "Две унции лучшего самого белого мышьяка отпущено седьмого июля для хозяйственных надобностей…" не моту ррассмотреть кому…
— П-позвольте, я взгляну! — дрожащим голосом перебил его Роджер, подавляя нездоровое желание напасть на пожилого о человечка и вырвать карточку у него из рук. Но этот индивидуум не напрасно был шотландским деловым человеком. Он с интуитивной осторожностью отступил назад и смерил Роджера взглядом поверх очков.
— А я получу вознагрраждение от "Курьер", если покажу вам каррточку?опасливо спросил он.
— Получите, — задыхаясь от нетерпения, ответил Роджер, — клянусь всеми богами, получите. И я точно назову вам день и час, когда вы получите деньги, только ради Неба, дайте взглянуть!
— А сколько?
— О, сколько хотите!
— А пять фунтов?
— Пять фунтов? Господи, да конечно! Я позабочусь о том, чтобы вы получили свои пять фунтов. Честное слово! Алек, подскажи мне имя какого-нибудь шотландского святого, чтобы я мог им поклясться!
— Значит, я получу все пять фунтов, если дам вам взглянуть на каррточку? — повторил продавец, который явно предпочитал во всем точность и окончательность.
Роджер перегнулся через прилавок.
— Вы получите пять фунтов, если позволите нам взглянуть на карточку, но если вы ее не покажете сию минуту. они вам уже не понадобятся на этом свете.
— Тогда я отвечу "нет", — просто и с достоинством ответил продавец.
Дрожащими руками Роджер отсчитал пять фунтовых бумажек, и через мгновение драгоценная карточка оказалась в его руках. Он уставился на нее налитыми кровью глазами, Алек заглянул через его плечо. Ясно и четко на карточке было напечатано: "Томас Бентли и сыновья, Лимитед. Импорт и экспорт механических орудий".
— Черт меня побери! — сказал Роджер.
— Боже милостивый! — произнес Алек.
И молча они взглянули на продавца.
— Вы когда-нибудь читаете газеты? — уважительно спросил его Роджер.
