Всё это движется беспрерывно. Молодые люди с голыми торсами свешивают ноги с золотистым ворсом из своего автомобиля «триумф». Есть и семейство оплачиваемых отпускников, тех, что вырвались с кровопролитной дороги Наполеона, одуревших от народного празднества, с шезлонгами, прикреплёнными к багажнику на крыше, детскими колясками, матрасами, клетками с канарейками, водными лыжами, эмалированными горшками, японскими велосипедами, баллонами с бутаном. На них майки в сеточку. Мамаша вся багровая от езды и от жары. Внутри ты замечаешь кошку на привязи или бобика, который высунул свой хвост через дверцу как на праздник. Детишки на грани удушения, тёща смело расстегнула блузку и обмахивается журналом «Французский охотник». У страдалицы взгляд угасающий. Она взывает к чересчур голубому небу, чересчур пустому, чтобы скрывать там милосердного Боженьку. Боженька занят своей работой, и безмозглые отдыхающие, которые толпятся вдоль моря, не входят в его производственное задание.
Есть и иностранные туристы. Бесстрастные англичане с рожами, не более фиолетовыми, чем обычно, которые ничем не мучаются, не дёргаются, ни на что не смотрят. Взмокшие бельгийцы с глазами, полными доверия и восхищения. Немцы, спокойные и мягкие, немного озабоченные. Швейцарцы, которые стараются не поцарапать кузов своих сверкающих «мерседесов», осторожно сигналят и включают фары. Скандинавы, такие же идиотские, как и сканди[12], блондинистые, бесцветные, безбашенные, регочут под взглядами прохожих.
Наконец мы больше не можем ждать. Мартышка трясёт своим маршальским зонтом и бесстрашно прёт перед раскаленными мордами машин. Наполеон на мосту Лоди! Собирайтесь к моему белому султану! Мы идём следом. Лавируем среди гавкающих тачек. Нас осыпают градом насмешек и издевательств. Давят на тормоза один за другим. Бамперы делают «бам». Мы отбрыкиваемся. Отчаянные прохожие лезут, нанося удары по колонне машин. Бам-м! Кулаком по капоту! Тум-м! Ногой по колесу. Надо уметь постоять за себя, ребята! Переход через Круазет в разгаре сезона должен уметь сплотиться. Оно того стоит! Если ты не пойдёшь на риск, ты обречён ходить кругами вокруг одного и того же квартала всё лето. Перед нами одна толстая американка получила крылом под зад. Она бранится с техасским акцентом, что в этом мире является наихудшим способом браниться. Сзади одна парочка японцев фотографирует на ходу. Если когда-нибудь я окажусь в Стране восходящего солнца, надо будет попросить фотоальбом японского туриста. Я полагаю, ради этого стоит приехать. Других таких пожирателей фотоплёнки просто нет. На шоссе всё смешалось в большой многонациональной толчее. Наступают на ноги, лезут на головы, обмениваются потом, наседают, седлают, бросаются вперёд, сдают назад, переругиваются, призадумываются, купаются в парах бензина и человеческих запахах. Слипаются. Образуют рой, ломают строй, толкают, рыгают, извергают, водят, вводят, выводят. Гикают. Пукают. Потеют. Размягчаются. Мы чувствуем себя одновременно тестом, скалкой и рукой, которая на неё давит. Позади нас поток нарастает, перед нами он ещё не кончился. Наши тела образуют остров, дрейфующий словно льдина. Старая с зонтиком утонула. Её недоношенный выродок зовёт свою цесарку, издавая пронзительные крики. Он умоляет её явиться вновь, требует её у безразличного мира! Просит у водителей, у прохожих, у пальм, у мсье полицейского в голубой рубашке, который обсуждает с упитанным приятелем ставки на скачках. Вот так и распадаются супружеские пары, когда переходят Круазет летом. Здесь образуются злокачественные опухоли, начинаются преждевременные роды, проявляются скрытые пороки, плавится жир, синеют синяки, девочки чувствуют мужчин, а мальчики — педерастию. Дьявольская эмульсия в сильном брожении. Отвратительный походный шелкопряд, которому не удаётся набрать ход. Но вот появляется надежда. Один совестливый водила подумал, что может задавить пеший люд, и слегка притормозил, чем немедленно воспользовалась орда и выключила его из кровеносной системы. Другие водители осыпают его упрёками, говорят, что он чистоплюй, и что надо было «вломить» (вот именно: вломить) и не смотреть на этих козлов, которые должны ходить по тротуару, а не затруднять движение, которое и без того уже плотное. Ибо движение для автомобилиста — это не то, что ходит, а только то, что едет, да к тому же в одном с ним направлении.
