— Саша, как же снять наручники? Нам здесь оставаться нельзя, а в наручниках по городу не пойдешь. Может, ты полежишь, а я сбегаю, позвоню папе…
— Вот только никакой самодеятельности. Мне совершенно не хочется встречаться с твоим папой через такой короткий промежуток времени. Да и ему мой вид настроения не прибавит. Не стоит позориться перед будущим родственником.
— Что ж тогда делать? — задумалась я.
— Оттащи меня отсюда подальше, вон туда, за угол. И беги за машиной. Денег у тебя с собой, конечно, нет?
— Нет. Но это ерунда. Я быстро, Сашенька. Главное, ты не волнуйся.
Подхватив Багрова под мышки, я поволокла его к ближайшему зданию. Он изо всех сил помогал мне. Устроив его в уголке я рысью кинулась с территории завода, или что это там было, на ходу пытаясь сообразить, в какой части города нахожусь. Пробежав не менее двух километров, я увидела впереди жилые дома, с сомнением покосилась на свой внешний вид (после купания в трубе футболка, шорты и я сама выглядели скверно). Однако было еще рановато, и обилия граждан на улице не наблюдалось.
Тут я наконец смогла сориентироваться и вскоре вышла на улицу Чапаева, отсюда было рукой подать до проспекта Мира, а уж на проспекте даже в семь часов утра с такси проблем нет. Так оно и оказалось.
Водитель, оторвавшись от газеты, посмотрел на меня так, словно я явилась из преисподней, покачал головой, но домой повез.
— Пожалуйста, подождите минут десять, — попросила я возле подъезда. — Я только переоденусь.
Дверь квартиры была заперта, но ключ лежал под ковриком. Для начала я вынесла водителю деньги, чтобы он особенно не переживал, потом вернулась в квартиру, переоделась, придала волосам и лицу пристойный вид и спустилась вниз. Такси стояло возле подъезда, а моя машина на стоянке неподалеку от дома. Водитель успокоился, поглядывал на меня с удовольствием, должно быть, простив к этому моменту грязную майку.
Возле стоянки мы расстались, я села за руль своей “девятки” и понеслась в сторону улицы Чапаева, беспокоясь про себя: как бы не заплутаться. Опасения оказались напрасными. Минут через двадцать я уже тормознула возле проклятущей трубы, открыла дверь машины и громко позвала:
— Сашка.
— Здесь я, — слабым голосом отозвался он. Багров сидел в том самом углу, где я его пристроила, а выглядел так паршиво, что здорово меня напугал.
— Саш, ты чего, а? — промямлила я, помогая ему подняться.
— Худо мне, Машка, — сказал он жалостливо и с большим трудом побрел к машине, опираясь на мое плечо. Устроился на заднем сиденье и время от времени глухо стонал. — Ты куда едешь? — поинтересовался он через несколько минут.
— Домой, — удивилась я.
— Эти чертовы наручники надо как-то снять. Поезжай лучше в гараж. Есть там у тебя какие-нибудь инструменты?
Наверняка я этого не знала, но думала, что должны быть.
Инструмента оказалось более чем достаточно, гараж у нас огромный, на двоих с папой, правда, с тех пор, как папа переехал в новый дом на Перекопской, где тоже был гараж, сюда он машину не ставил, но всякого железа по углам валялось предостаточно, и я принялась освобождать Сашку. Жаль, что ему просто не связали руки, наручники — это все-таки не очень хорошая идея.
Намучились мы изрядно, в основном мучился Сашка, громко орал и матерился, но и мне, конечно, досталось. Освободившись в конце концов, Сашка растер запястья, вздохнул с заметным облегчением, а потом обнял меня. Этому я очень порадовалась и тоже его обняла, пролепетав с дрожью в голосе:
— Я так перепугалась…
— Ерунда, — заверил Сашка, поцеловал меня в нос, хмыкнул, а вслед за этим тяжко вздохнул. Черти в его зрачках замерли в позе роденовского мыслителя и думали думу.
— Домой поедем? — засуетилась я.
— Поедем, — кивнул Сашка, как видно, не измыслив ничего стоящего.
Дома он прошелся по квартире, лег и стал очень походить на умирающего: мало говорил, был грустен и вроде бы тихо угасал. Хоть я и знала, что верить Сашке ни при каких обстоятельствах нельзя, но испугалась.
— Сашенька, — позвала я тихонько, сев рядом. — Как ты себя чувствуешь?
— Хреново, — честно ответил он. — Насиделся в этой чертовой бочке, хорошо, если воспалением легких отделаюсь.
