быту и вере, то этим заимствовалась она сперва у тех Русичей, которые проникали в её
лесистые и болотистые трущобы ради торговли или уходили сюда во время татарского
Ли-
.
5
холетья, а потом у тех, которых великий князь литовский Гедимин привлек под
свою власть или политикою, или оружием.
С того времени, когда Литва превозмогла татарскую силу в Киевщине и
неопределенной границами ИИодолии до самого Черного моря, литовское дворянство
пополнялось людьми Русскими, сравнительно с Литвою—образованными.
Государственные акты в Литве писались по-русски. Литовские князья и родственники
их женились на донерях обездоленных наших князей, потомков Рюрика. Языком
литовского двора, языком высших сановников был наш южнорусский язык. Все это
вместе привело к тому, что и самое идолопоклонство литовское отошло на второй план
перед русским христианством. В грекославянскую веру крестились не только знатные
Литвины, но и члены великокняжеского дома. Литва была самобытная нация одним
только именем своим. Огромное большинство литовских подданных, людей Русских,
превосходство русского быта над литовским и необозримое пространство литворусской
земли, ознаменованной преданиями христианской церкви и славянской
государственности,—все это вместе делало так называемую в Москве „Литовскую
Сторону*, по существу своему, славянорусскою.
И при всем том русский элемент, в глазах верховных представителей Литовского
племени, не выдерживал сравнения с элементом польским.
В эпоху, прозванную Татарским Лихолетьем, малорусская церковь отособилась от
греческой, и перестала заимствоваться от неё просвещением. Осталась она, среди
городских развалин и опустелых селищ, без книгохранилищ, без просвещенных и
богатых ктиторов. Она пррповедывала свою науку в ободранных и полуразрушенных
святилищах, проповедывала устами нищего духовенства, среди жалких остатков
побитых и разогнанных прихожан. Малорусская церковь не в состоянии была давать о
себе высокое понятие даже и тем Литвинам, которые обратились в христианство; а
между тем в соседнем крае, в Польше, перед язычниками и неофитами открылось
католичество во всем внешнем величии своем.
Эта другая вера в того же христианского Бога пришла к недавним врагам Литвы не
из Царьграда, который уже и в Ягайлово время теснили Турки, а из „Вечного Города11,
царствовавшего тогда над всей Европой, из столицы наук, искусств и высшей
гражданственности. Русская незначительная образованность развилй в литовских
трущобах умы воинственных дикарей не больше,
б
.
как настолько, чтобы, сравнивая наше православие с польским католичеством,
блестящую веру полновластного римского папы предпочитать потускневшей перед нею
вере костантинопольского патриарха. Сам Ягайло, воспитанный в православной
обрядности среди своего русского двора, воцарившись в Польше, оставил эту
обрядность, крестился в католичество и заставил многих себе подобных принять
римское крещение.
Превращение русского элемента в польский было у нас в начале явлением
естественным. Что происходило с литовским языком и обычаем, когда слилась Литва с
растоптанною, заполоненною, разбежавшеюся куда попало ИРусыо, то самое начало
делаться с языком и обычаем литворусским, когда соединилась Литва с Польшею под
одной короною.
Между тем не весьма давно еще было такое время, что русский наш элемент стоял
выше польского.
Днепровская и Днестровская Русь, яко земля, была и богаче, и разнообразнее
Польши. Раскинулась она, в смысле области, шире, нежели вся древняя Польша с
своими Прусами. Воевала и торговала она с Византиею, которая во времена оны не до
конца еще утратила культурное наследство свое после древних Римлян. Все вместе
поднимало в ней народный дух высоко, так что и в письменах, и в песнопениях своих,
и в самом быту своем с его ремеслами и торговлею первобытный Русин превосходил
первобытного Ляха.
Когда пойдут бывало Рюриковичи войною в Польскую землю, то возвращаются
домой только с пленниками, чтобы населять чужим, а не своим народом дикия поля
свои в виду кочующих Половцев и Печенегов. Когда же вторгались к нам убогие в
своей воинственной грубости Ляхи, то навьючивали своих воней дивными для них
