Черными, желтыми и малиновыми чернилами, странная карта была неизгладимо вытравлена на его коже - и она не являлась схемой улиц и проспектов. До мельчайших деталей картинка изображала запутанную сеть пересекающихся тоннелей, расширительных камер и водных бассейнов. Выглядело это картой каких-то затерянных пещер. Очевидна была и некоторая незавершенность: проходы терялись либо резко обрывались на границах татуировки.
- А это что? - спросила она.
Ренни сообразил, что ее зинтересовало.
- То место, где Джоли пропала.
Клод, который был все еще на линии, уточнил:
- Это карта парижских катакомб, нашего города мертвых.
Пятнадцать минут спустя, Сейхан, постреливая двигателем своего мотоцикла, неслась над двенадцатью каменными арками Пон-Нефа, средневекового моста, соединяющего берега Сены. Она лихо лавировала в дорожной пробке, переправляясь на парижское Левобережье, держа путь в Латинский квартал.
Сидящий за ее спиной, Ренни вцепился в нее обеими руками. Он еще плотнее прижался, когда она миновала мост и резко свернула в лабиринт улиц на противоположном берегу. Скорости она не снижала. Времени, отпущенного им, оставалась все меньше.
- Сейчас направо! - прокричал ей в ухо Ренни. - Проедем четыре квартала. Потом придется пешком.
Сейхан повиновалась. Другого проводника у нее не было.
Спустя несколько мгновений, они уже выбегали на Муфтар, старейшую пешеходную аллею, разрезавшую Латинский квартал узкой и извилистой полосой. От зданий по обе стороны улицы веяло глубокой стариной. Нижние этажи были реконструированы в кафе, пекарни, сырные лавки, блинные, а лотки с натуральными продуктами буквально выплеснулись на улицу. Со всех сторон продавцы навязывали свои товары, покупатели в ответ шумно торговались.
Сейхан проталкивалась сквозь эту суматоху, попутно отмечая и доски с меню, и огромные залежи хлеба за окнами. Задыхаясь, она втягивала в себя мускусный чад крошечных сыроварен и ароматы, исходившие от цветочных прилавков под открытым небом.
Еще ее не покидало осознание того, что находится под этой живой сумятицей: затхлый некрополь из костей шести миллионов парижан, в три раза превышающий численность населения наверху.
Из-за своих длинных ног Ренни шел первым. Его тонкая фигура с легкостью находила путь в этом столпотворении. Он все время оглядывался назад, чтобы убедиться, что не потерял ее.
Там, в отеле, свою одежду он обнаружил в стенном шкафу: рваные джинсы, армейские ботинки и красная майка с портретом мятежного Че Гевары. Ко всему прочему, они оба надели шарфы, чтобы скрыть свои стальные ошейники.
Пока одевались, Сейхан обрисовала их положение, каким образом их жизни зависят от поиска в катакомбах пропавшего сына историка. Ренни выслушал, задав лишь несколько вопросов. В глазах его, за пеленой ужаса, она заметила проблеск надежды. Она предположила, что его решимость в малой степени связана со спасением собственной жизни, в большей, наверняка, с возможностью найти свою любимую, Джоли.
Прежде чем натянуть майку, он неловко указал под свою правую лопатку. Там участок вытатуированной карты нанесли сравнительно недавно, плоть оставалась все еще красной и воспаленной.
- Это то, что Джоли обнаружила, туда она направилась и пропала.
Именно сюда они сейчас и держали путь, ведомые лишь наитием, готовясь пойти по следам его подруги.
Клод Бопре также считал важным местонахождение Джолин. Ее исчезновение совпадало по времени с тем днем, когда он последний раз видел сына. Перед своей пропажей Габриэль намекнул отцу о предполагаемом месте сбора Веннарда и других членов культа для проведения обряда очищения. Район был тем же самым. Поэтому, когда Клод прослышал о поисках Ренни своей пропавшей подруги в этой местности, он выдвинул свои шахматные фигуры одновременно: скромного проводника и смертельную охотницу.
И эти двое, теперь неразрывно связанные друг с другом, направлялись к потайному входу в катакомбы. Ренни выложил все, что знал о подземной сети склепов и тоннелей. О том, что темные миры, расположенные под ярким Городом Огней, некогда в старину были карьерами и назывались les carrieres de Paris. Древние раскопки, ведшиеся на глубине с десятиэтажный дом, образовали огромные полости и отходящую от них двухсотмильную запутанную сеть туннелей. Разработки когда-то велись в предместьях города, но со временем Париж вырос и так раскинулся поверх старых лабиринтов, что теперь половина столицы находилась над шахтами.
