Ситуация совершенно иная, когда мы обращаемся к (b) — нормативным
законам. Нормативный закон, будь то правовой акт или моральная заповедь,
вводится человеком. Его часто называют хорошим или плохим, правильным
или неправильным, приемлемым или неприемлемым, но «истинным» или
«ложным» его можно назвать лишь в метафорическом смысле, поскольку он
описывает не факты, а ориентиры для нашего поведения. Если этот закон
имеет смысл и значение, то он может быть нарушен, а если его невозможно
нарушить, то он поверхностен и не имеет смысла. Требование «Не трать
денег больше, чем имеешь» является примером осмысленного нормативного
закона. Эта максима может стать важным моральным или правовым законом, и
это произойдет с тем большей вероятностью, чем чаще она будет
нарушаться. Фраза «Не вынимай из кошелька денег больше, чем там
находится», судя по тому, как она построена, тоже может претендовать на
роль нормативного закона. Однако никто не станет рассматривать такое
правило в качестве существенной части системы права или нравственности,
поскольку его невозможно нарушить. Существование нормативных законов
всегда обусловлено человеческим контролем — человеческими решениями и
действиями. Этот контроль обычно осуществляется путем применения санкций
— наказанием или предупреждением того, кто нарушает закон.
Вместе со многими учеными, в особенности социологами, я полагаю, что
различие между законами в смысле (а), т. е. утверждениями, описывающими
природные регулярности, и законами в смысле (b), т. е. нормами типа
запретов и заповедей, является фундаментальным и что два этих типа
законов едва ли имеют между собой что-либо общее помимо названия. Тем не
менее, эта точка зрения отнюдь не является общепризнанной. Напротив,
многие мыслители полагают, что существуют нормы — запреты и заповеди, —
являющиеся «естественными», потому что они подобны законам природы в
смысле (а). Эти мыслители утверждают, например, что определенные
правовые нормы соответствуют человеческой природе, а потому и
естественным психологическим законам в смысле (а), в то время как другие
правовые нормы могут быть противны человеческой природе. По их мнению,
нормы, которые следует считать соответствующими человеческой природе, на
самом деле не очень отличаются от законов природы в смысле (а). Другие
мыслители утверждают, что законы природы в смысле (а) очень похожи на
нормативные законы, поскольку они были введены волей или решением
Создателя Вселенной. Эта точка зрения, скорее всего, была причиной
использования первоначально нормативного слова «закон» для обозначения
законов в смысле (а). Все эти воззрения, конечно, заслуживают
обсуждения. Однако перед тем, как перейти к нему, необходимо четко
различить законы в смысле (а) от законов в смысле (b) и не впадать в
заблуждение из-за неправильного употребления терминов. Поэтому термин
«закон природы» («natural law») мы будем использовать исключительно для
обозначения законов в смысле (а) и не станем применять его к каким бы то
ни было нормам, которые в том или ином смысле можно назвать
«естественными» («natural»). He впадая в путаницу, мы всегда можем
говорить о «естественных правах и обязанностях» («natural rights and
obligations») или о «естественных нормах» («natural norms»), если желаем
подчеркнуть «естественный» характер законов типа (b).
Я полагаю, что для понимания платоновской социологии необходимо
проанализировать, как могло сформироваться понимание различия между
естественными и нормативными законами. Сначала я хотел бы рассмотреть
то, что могло быть начальным пунктом и завершающим этапом развития
такого понимания, а затем — три промежуточных шага, каждый из которых
играет свою роль в платоновской теории. Начальный пункт этого развития я
назвал бы наивным монизмом. Это воззрение можно считать чрезвычайно
характерным для «закрытого общества». Завершающий этап, который я
называю критическим дуализмом (или критическим конвенционализмом),
характерен для «открытого общества». Тот факт, что до сих пор многие не
решаются сделать этот последний шаг, можно считать свидетельством того,
что мы все еще находимся в переходном периоде от закрытого к открытому
обществу (об этом см. главу 10).
