В уютной комнатке воцарилось молчание – казалось, воздух стал тяжелым и густым. Тринити не знала, куда деваться и что говорить. Наконец она отвела глаза от сада и заставила себя посмотреть в лицо Ретту, ожидая увидеть осуждение, однако ответом ей был лишь пристальный и внимательный взгляд – казалось, от всех возведенных ею границ не осталось и следа.
– Вы абсолютно правы, Тринити, – сказал он.
И все – никаких слов сочувствия, только откровенное признание. Тринити расслабилась и вздохнула.
– Хотите посмотреть на «Мэзон»?
Она была почти уверена, что Ретт – ее противник, привлеченный кем‑то из врагов. Лучшее, что она могла сделать, – переманить его на свою сторону. Для этого стоило показать ему приют и его обитателей. Однако не только по этой причине Тринити предложила Ретту увидеть «Мэзон де Жардан» – отчасти она просто хотела поделиться с ним чем‑то важным, и это уже было личным. Это пугало ее и беспокоило, заставляя задумываться о том, стоит ли рисковать. Наконец Ретт произнес:
– Думаю, да.
Ретт, качая головой, положил трубку после разговора с напарником – он попросил того проверить всю информацию по своим каналам для большей объективности, но на душе его было по‑прежнему неспокойно. Ему казалось, что теперь информацию нужно искать не только о приюте, но и о намерениях Ричарда с Патрицией. Конечно, можно поспрашивать Тринити, но насколько можно доверять ее ответам? Лучше пусть Крис проверит все сам, а ему нужно стараться быть объективнее. И тут Ретт, уже наполовину войдя в свою комнату, остановился на пороге. Он внезапно понял, что нужно делать: обыскать офис Майкла. В конце концов, ему не впервой искать улики в чьем‑то доме посреди ночи. Тем более они с Тринити одни в этом крыле дома, прилегающем к деловой части.
Приняв решение, он не стал тратить время на раздумья и направился на первый этаж, стараясь ступать бесшумно и быстро. Вот дверь в маленький офис, предоставленный ему Тринити, а чуть дальше расположена дверь, ведущая в другие офисы. Подойдя к ней, Ретт повернул ручку – не заперто. О, Тринити слишком доверчива. Не включая свет, Ретт подошел к высокому шкафу для документов, что стоял у стены, – и тут его везение закончилось. Шкаф был заперт. Компьютер защищен паролем, шкафчик над столом тоже закрыт на ключ. Ретт огляделся и увидел дверь, ведущую в офис секретаря. Может, стоит проверить там?
Ретт стоял, размышляя, – мысли его метались в разных направлениях, но страха не было. И тут свет фонарика на телефоне выхватил угол какого‑то предмета под письменным столом. Наклонившись, Ретт понял, что там есть еще один ящик – и протянул руку, чтобы его открыть. Даже не коснувшись ручки, он уже знал, что ящик не заперт – и действительно, он бесшумно выдвинулся. Внутри была небольшая стопка чеков. Ретт понял, почему этот ящик открыт. В нем были личные бумаги Майкла – и Тринити с секретаршей, вероятно, часто обращались к ним, утрясая разные формальности, связанные с его смертью. Там были документы по страхованию, бумаги из клиники – на удивление много, счета за коммунальные услуги, оригиналы разных документов…
Тут в коридоре вспыхнул свет, пролившись в темную комнату золотой полоской под дверью. Сердце Ретта застучало быстрее. Метнувшись к двери, он взялся за ручку в то же самое время, что и человек, стоявший снаружи. Дверь отворилась, и Ретт столкнулся с Тринити – руки его машинально удержали ее, а потом заскользили по соблазнительным изгибам ее тела. Пульс участился – не из‑за страха или беспокойства, а из‑за чистого адреналина. Ничего подобного он не испытывал прежде и не мог сопротивляться – да и не хотел.
– Тринити, – произнес он.
Ослепленный светом, Ретт не видел отчетливых очертаний и полагался на ощущения. Он чувствовал, что Тринити поначалу была напряжена и словно готова к побегу – но потом тело ее расслабилось, она прильнула к нему. Пользуясь моментом, он наклонился и поцеловал ее.
Губы ее были послушными – словно она ожидала такого поворота. Это возбудило Ретта еще сильнее, и он обнял Тринити – сейчас она была не чопорной леди, а страстной любовницей, – и, судя по тому, как сжимала его предплечья, хотела его больше, чем он – ее. Ретт потерял голову, проводя кончиком языка по ее сомкнутым губам, вот она приоткрыла их и застонала – ее ответ и вкус ее поцелуя вызвали у него живой отклик. Ретт знал, что совершает ошибку, но ощущения были самыми что ни на есть естественными. Сейчас ничто не могло бы заставить его уйти – даже здравый смысл.
