Обаятельная улыбка снова заиграла на губах Ретта.
– Вам не обязательно меня угощать.
Тринити ответила, не успев подумать:
– У моей мамы случился бы припадок, узнай она, что я не покормила гостя обедом. К тому же это обойдется мне дешевле, верно?
Спохватившись, Тринити подумала, что позволила себе чересчур расслабиться – и сейчас перед гостем не изысканная хозяйка и деловая леди, а провинциальная простушка. Она добавила извиняющимся тоном:
– Прошу прощения. Это было грубо.
– Вовсе нет, – возразил Ретт, и во взгляде его действительно было понимание.
– И все же прошу прощения. Единственное мое оправдание в том, что я очень устала. Я никогда не заставляю гостей чувствовать себя нежеланными. Прошу вас, присоединитесь ко мне за обедом.
– Я представляю, как вам было нелегко в последнее время, – заговорил Ретт тихо, и на миг Тринити захотелось поделиться с ним своей тяжелой ношей – таким доверительным казался тон его голоса. Она знала, что не может – и терзалась подозрениями. С чего бы это Ретту так с ней любезничать? Чувствуя, что еще немного – и она не в силах будет продолжать играть роль утонченной хозяйки, Тринити произнесла:
– Если вам что‑то понадобится, дайте знать.
– Спасибо, Тринити.
Ретт произнес последние слова так проникновенно, что она поспешно вышла из комнаты и быстро направилась к себе. Войдя, Тринити кинулась в прилегающую к спальне ванную, открыла кран с холодной водой и подставила запястья под струю. Закрыв глаза, она стояла, не решаясь посмотреть в зеркало. Ей казалось, что взгляд Ретта, пытливый, ищущий, открыл ему те секреты, скрыть которые она отчаянно хотела. Что, интересно, он увидел в ней? Хищницу‑потребительницу, охотницу за богатством или беспомощную вдову, которая вот‑вот разрушит все, что создавалось долгим трудом мужа? А может быть, деловую дамочку, которая строит из себя умного руководителя, но на самом деле ничего не смыслит в бизнесе? И конечно, главный вопрос: кем именно хотелось бы ей предстать перед Реттом? На него Тринити уже не могла ответить – по крайней мере сейчас. Может, стоит прилечь отдохнуть? Покой поможет справиться с нервозностью и переменой настроения, стать прежним здравомыслящим человеком, привыкшим действовать на упреждение. Да, определенно нужно просто поразмыслить в тишине надо всем, что произошло за последние сутки.
Придя к этому выводу, Тринити принялась вытаскивать шпильки из прически – и облегченно вздохнула, когда волосы тяжелой волной упали на плечи. Затем она расстегнула пиджак и, сделав пару шагов по комнате, вытащила рубашку из‑под пояса юбки. Внезапно раздались слова:
– Тринити, я…
Взглянув на дверь, Тринити увидела Ретта – заметно удивленного ее резкой переменой образа.
Она по‑прежнему была полностью одетой, но что‑то в его взгляде заставляло ее ощущать себя обнаженной.
– Что вы здесь делаете? – резко спросила она, пытаясь стянуть полы пиджака.
Ретт проследил за ее руками, а потом стал разглядывать распущенные волосы. Слегка кашлянув, он произнес:
– У меня возник вопрос, а вы направились сюда, и дверь была открыта.
Он окинул взглядом комнату – когда‑то Майкл обустроил ее по желанию Тринити, и сейчас она была похожа на старинную библиотеку, с бесчисленными полками вдоль стен и антикварной кроватью. Дополняли интерьер письменный стол, занавески и фиолетовые покрывала, придававшие комнате женственность. Тринити помнила свой восторг, когда Майкл показал ей спальню. Сейчас же, под взглядом Ретта, она чувствовала себя излишне уязвимой… ей не хотелось, чтобы он видел ее здесь. Он же, обведя все цепким взглядом, посмотрел на девушку – и она покраснела.
– Это ваша спальня? – спросил Ретт.
Тринити осознала: он что‑то понял. Оставалось лишь надеяться, что не все.
Ретт хотел задать Тринити столько вопросов – и далеко не все они касались дел. Он понимал, что не следует углубляться в личную жизнь девушки больше, чем требуется для расследования, – и все же любопытство сжигало его изнутри.
Во время ланча он сумел удержаться от расспросов, не желая заставлять Тринити нервничать.
А ее скованные жесты и осторожные взгляды явно выдавали напряжение – спустя несколько часов она все еще переживала из‑за того, что Ретт увидел ее спальню. Можно ли извлечь из этого какую‑то выгоду?
