— Как же, как же… Я помню и ваш прелестный маленький городок, к Терезу Юльевну, — вздохнув, сказал Александр Александрович. — Она друг твоей матери. Верно?.. Однако, Саша, здесь все-же какое-то горькое недоразумение.
Саша встал. Кровь отхлынули от рук, от лица.
— Простите, что потревожил… Мне это не просто было. Если б не мама, я бы… И потом, ведь мне от вас ничего не надо. Всего наилучшего. Но знайте: это не вы от меня отрекаетесь, а я отказываюсь от вас… Забудьте, что я приходил. Больше вы меня никогда не увидите.
Саша пошел к двери.
Александр Александрович быстро встал, спокойно и тщательно повернул ключ в замке… Эта старательность, это спокойствие и обережение себя окончательно доконали Сашу.
— Все о нас говорили, что вы… что вы замечательным человек! — Сашин голос сорвался. — Отпустите меня! Я хочу уйти!
— Возьми себя в руки, — строго и холодно сказал Александр Александрович. — И если ты в состоянии разговаривать как мужчина, мы сейчас с тобой немного поговорим. Садись-ка. Выпей воды… Вот так… Успокойся (Саша заметил все же, что рука Александра Александровича, наливавшая ему на бутылки нарзану, слегка дрожит) Успокоился? Вот. Хорошо… А где же актер? Ну, как его… Тот актер из театра Ушинскиса? Извини, я забыл фамилию… Ну, высокий, красивый.
— Вы… вы хотите сказать, что я сын… каких-то актеров?
Александр Александрович нахмурил брови и улыбнулся:
— А ты все же… гм… того… потише, не буйствуй. Я… как-никак человек семейный. Дома — дочь. Ты… ты молод, не понимаешь.
— Вы ее забыли! — шепотом оказал Саша. Вы ее совершенно не помните или не знали, не понимали! Ведь она мне назвала вас, умирая. Вас! Никого другого. «Александр Александрович Бабич. Что бы со мной ни случилась, сойди к нему» — вот и все, что она сказала.
— «Что бы со мной ни случилось, пойди к нему», — как эхо, повторил Бабич. — Подожди, подожди-ка, дай мне сосредоточиться. И это все, что она сказала?!
— А что же еще?! Разве этого мало?
— Нет, это очень много, — тихо ответил отец, встал и задумчиво повернулся к Саше.
Лицо его приняло вдруг летящее какое-то выражение. Было похоже, что он к чему-то прислушивается, к какому-то дальнему звуку… Из этого поразившего Сашу своей значительностью лица словно бы глянула жизнь во всей ее бесконечной сложности. Оно стало не просто добрым, не просто задумчивым, — это было лицо душевно богатого человека, тронувшее Сашу красотой и неожиданностью выражения.
«Но что же я такого сказал?.. Что я сейчас такого ему сказал? Откуда эта перемена?» — спрашивал себя Саша.
И не мог ответить себе. Перед ним было нечто большее, чем он мог понять.
— Стало быть, она замуж, так и не вышла? Так, так… — медленно проговорил Бабич, — А где ты, Саша, остановился? Или прямо ко мне?
— Вы неверно нас поняли, меня и маму: нам ничего не нужно от нас. Я остановился у одной женщины. И деньги у меня есть… И дом! У меня есть все… Мама хотела другого… И я… — я хотел… Конечно, все это очень смешно и глупо. Я скоро сам могу стать отцом… Но если я стану отцом… я для своих детей…
— Подожди, не спеши обидеть меня, дорогой. Мне тоже всегда был очень нужен сынок, — с непередаваемым выражением душевности сказал Бабич, — Но ведь мы не в сказке с тобой живем, мы на суровой, грубой земле… Приходится привыкать к тому, что не все ваши желания исполняются. Дай мне подумать, мальчик. Дай разобраться… И как же, по-видимому, была одинока мать! Я тронут, глубоко тронут, что она назвала меня. Я, поверишь ли, перевернут. Не знаю, право, чем заслужил такое ее доверие. Спасибо ей… Оставь-ка твой адрес, будь добр, я загляну к тебе нынче вечером или в крайнем случае завтра утром.
— Я не хочу… Я не оставлю адреса. («Что со мной? Я, кажется, сейчас разревусь… Клюнул на первое доброе слово! Не сметь! Не прощу себе! Перестану себя уважать!»)
— Адрес, — властно сказал Александр Александрович.
— Извините, но адреса я вам не дам.
— Прекрати! — грозно и коротко слазал Бабич — Человек… гм… человек, между прочны, может не знать, не догадываться, что у него есть сын… Такое… это тебе, между прочим, не приходило в голову?
— Нет, — ответил Саша растерянно.
