Серёжа восторженно кивнул.
* * *
Уже было собрались нести гроб на кладбище, когда к монастырским воротам
подъехал ритуальный автобус. Из него выскочили молодой человек в кепке и четверо
рабочих.
– Мы забираем гроб! Вот документы! – выпалил молодой человек, подлетая
к отцу Дамиану с кипой бумаг.
– Позвольте! Ведь и у нас документы! – сказал эконом, хватаясь за ручку
гроба. – Мы будем погребать его на монастырском кладбище!
– Вот – завещание отца Симона, нотариально заверенное! Я – его родственник.
Воля покойного, чтоб его тело было захоронено на Пискарёвском, в Петербурге.
Ну, ребята, взяли!
– Не отдадим им батюшку! – закричала матушка Феодора, закрывая гроб своим
телом.
Один из рабочих подмигнул ей и сказал:
– Нехорошо закону-то противиться! А ещё рясу напялила!
– Кажется, документы и правда в порядке, – сказал отец Дамиан, тупо уставившись
в завещание.
– Да что вы волнуетесь? – успокаивал молодой человек. – Похороны переносятся
на завтра, на двенадцать часов. Желающие могут прибыть на Пискарёвское кладбище
и ещё раз проститься с покойным. Отпевание совершили – и отличненько! Расходы
на гроб и прочее мы монастырю оплатим…
Через пять минут автобус укатил, увозя с собою бренные останки
подвижника, а добрая половина монахинь безутешно рыдала.
* * *
– Отец настоятель! Отец настоятель! Впустите меня!
В дверь кельи вломился инок Александр.
– Отец настоятель! Беда! Тело отца Симона украли и неизвестно, где
положили! Я хочу сказать, неизвестно, куда дели! Видно, документы были
фальшивые! Отец Дамиан только что звонил из Питера. На Пискарёвском ничего не
знают, никаких родственников не обнаружено. У матушки Феодоры нервный срыв. Кто
же это мог сделать? У меня остались связи, могу провести журналистское
расследование. Возбуждать уголовное дело?
– Нет, Сашенька, не возбуждай. Всё равно ничего не найдут.
– Но должны же остаться какие-нибудь зацепки!
– Навряд ли. Знаешь, Сашенька, пора мне тебя в мантию постригать. Да, пожалуй,
и в сан надо тебя положить. Мне же ведь недолго осталось. Отец Дамиан обитель
не потянет. Придётся тебе буксиром поработать! Мужчина ты солидный. Уже шестой
десяток пошёл! Отцом Херувимом я тебя сделаю!
_______
Весь внутренний двор монастыря был заполнен людьми. Отец Дамиан только
что закончил отпевание, и гроб с телом старца вынесли на улицу.
Настоятель стоял на своём балкончике и глядел на стенающую толпу почитателей.
Из кельи к нему вышел отец Симон.
– А это кого там хоронят-то? – спросил старец.
– Тебя, отче! – ответил настоятель.
Они помолчали.
– Так я, вроде как, живой!
– Ты-то живой, а тело твоё вон в гробу лежит!
Они ещё немного помолчали.
– Надо будет забрать, – сказал отец Симон[4].
– А то что же мне, так и толкаться у дверей рая в ожидании, когда воскреснет
возлюбленное моё тело?
– Твоя воля, отче! Но они все расстроятся…
– Священный материализм, он, конечно, хорош, но пусть лучше учатся поклоняться
в Духе и Истине! Помолимся, чтоб не оскудела вера их?
– Давай, отче!
Когда настоятель встал с колен, отца Симона уже не было. К монастырским
воротам подъехал ритуальный автобус. Из него выскочили молодой человек в кепке
и четверо рабочих.
«Если он чего решит, так оно и будет! – подумал настоятель. – Бог с
ним!»
Конец
[1]
прелéстник – христианин, находящийся в духовном заблуждении, в ошибке
[2]
неофи́т – нововоцерковлённый
[3]
великая схи́ма – высшая монашеская степень, требующая от посвящённого в
неё строгого аскетизма
[4]
тела некоторых святых подвижников исчезают вскоре после их кончины
