Желающих исповедаться у о. Иоанна стало так много, что исполнить это желание было физически невозможно. Надо сказать, что Андреевский собор в Кронштадте во время службы отца Иоанна бывал переполнен так, что яблоку упасть некуда, а между тем собор вмещал от 5 до 7 тысяч человек.
Поэтому ли или для вящей силы Таинства Покаяния, о. Иоанн производил в Андреевском соборе общие исповеди всех присутствовавших, как это имело место в первые века христианства.
Я слышал от лиц, принимавших участие в общей исповеди, что это было нечто потрясающее. Вот как описывал мне это мой друг, ныне умерший, б. Директор Тифлисской Конторы Государственного Банка Константин Семенович Звягин. В молодости он был офицером Конно-Горной Артиллерии и ходил на Памир. Затем, в чине штабс-капитана конной артиллерии участвовал дважды в посольствах, отправленных Императором Александром III к императору Мепелику II, Негусу Абисинии (Эфиопии), и подолгу жил в Эфиопии. Молодость и зрелый возраст он провел бурно. Надумав уже под 40 лет жениться на девушке из хорошей и благочестивой семьи, он отправился к о. Иоанну в Кронштадт и принял участие в общей исповеди. Все бывшие в соборе, совершенно откровенно, не стесняясь массы народа, выкрикивали свои грехи, не исключая и самых ужасных, и притом кричали очень громко, чтобы, если возможно, о. Иоанн их услышал. Кричал и Звягин. В соборе стоял стон, пот градом катился не от жары, а от переживаемого потрясения.
Рыдали буквально все без малейшего изъятия и вместе с этими воплями и стонами дивно очищались души людские, как в горниле огня очищается кусок золота.
«Невольно обратили на себя мое внимание, - пишет одна женщина, - два господина, стоявшие за решеткой передо мной: один седой, другой молодой, оба изысканно и щегольски одетые; сначала старый слушал о. Иоанна со снисходительным видом, а молодой просто с улыбкой, но по мере продолжения отцом Иоанном речи, выражение лиц их делалось серьезным и сосредоточенным: кончилось тем, что оба они не стали, а прямо упали на колени и навзрыд заплакали, закрывши лицо руками...
О. Иоанн стоял на амвоне перед образом Спасителя и пламенно горячо молился, испрашивая у Господа милосердного прощения всей массе громко кающегося и рыдающего народа. Он смотрел на нас своим глубоким взором и вдруг... крупные слезы градом покатились по лицу его.
Он плакал о нас... Он своими чистыми слезами омывал скверну грехов наших... Где же еще есть лучшее доказательство святой, Евангельской любви к ближнему?.. Это ли не любовь глубокая, всеобъемлющая, скорбящая, страдающая и чистосердечными слезами омывающая грехи ближнего своего?..
Да, о. Иоанн плакал, соединяя свои слезы с нашими слезами, и, как ИСТИННО добрый пастырь стада Христова, скорбел душою за овцы своя!..
И в этот-то момент волнение рыдающего народа достигло высшей степени!
Громадный собор наполнился стонами, криками и рыданиями; казалось, весь храм дрожал от непрерывных воплей народа!..
Потрясающая картина! Величественное и вместе с тем умилительное зрелище, ясно доказывающее, как сильна вера в Бога и как велик дух русского народа, воздвигнутого на добрый подвиг покаяния вдохновенными наставлениями мудрого пастыря!..
Но вот среди воплей раздался голос о. Иоанна, просящего народ утихнуть.
Послушные его голосу, мы умолкли и с радостной надеждой смотрели на лицо его».
«Покаялись ли вы? Желаете ли исправиться?» - громко спросил о. Иоанн трепещущую толпу.
«Покаялись, батюшка! Желаем исправиться! Помолись за нас!» - единодушно, искренно грянула толпа в ответ и смиренно наклонила головы, ожидая прощения и разрешения от грехов, через своего духовного отца, имеющего власть от Господа вязать и решать грехи людские.
Гробовая тишина водворилась, когда о. Иоанн, стоя на амвоне, поднял эпитрахиль и протянул ее вперед, как бы покрывая ею головы присутствовавших, и прочитал разрешительную молитву.
Радостный, освобожденный от тяжкого бремени, народ вздохнул свободно, со слезами радости смотрел на сияющего духовным торжеством доброго пастыря, сумевшего всколыхнуть спасительным стыдом души кающихся и омыть своими слезами загрязненные души.
