Меня все же назначают начальником разведки 48 сп, и наша 38-я дивизия утром 5 августа начинает тупо и бездумно пытаться прорвать немецкую оборону. Об этом я пишу в главе «Об уме и тупости». После потери почти всех стрелков атаковавших частей и подразделений я, командуя группой в 35 человек, удачно захватываю у немцев село Васильевку на окраине города Сумы, о чем в главе «О смелости и нерешительности».
25-го августа дивизию перебрасывают на южное направление. Проходим ночью город Лебедин и к 7 часам сосредотачиваемся севернее села Мигулин, где и занимаем оборону. Командный пункт в селе Пашкино. На следующий день слева доносятся раскаты боя. Противник сделал до ста самолетовылетов «Ю-87». Наш единственный в полку 3-й батальон обороняет Шадурку. Рота автоматчиков к исходу дня овладела селом Педоричков. Справа от нас наступает 29-й полк, слева 71-я танковая бригада. Полк, да и дивизия впервые взаимодействуют с танками, хотя танков в этой бригаде почти не осталось.
В один из дней я сидел на бруствере щели и на коленях писал боевое донесение в штаб дивизии. В небе все время шли воздушные бои, немецкие бомбардировщики наносили удары по танковым частям. Ниже нашего штаба полка располагался штаб одной из танковых бригад, видимо, это и была 71 тбр. Мимо меня проходил старший лейтенант-танкист. Он посмотрел на меня и замедлил шаги. Мне он тоже показался знакомым, я поднялся ему навстречу, и когда мы пожали друг другу руки, то оба и вспомнили, что учились и закончили семилетку в одном классе в 1937 году. Прошло всего шесть лет, а столько перемен в жизни! Да, это был он, тот самый Саша Носарев, который приехал в Исправную из Ростова и имел металлические коньки, пионерский галстук и горн. В классе его звали Сашей, а меня Саней. Он был командиром танковой роты, которая вела здесь бои и потеряла все танки. Живых танкистов комбриг решил использовать в обороне как пехоту. Уже на пенсии я узнал от землячки, что Саша остался жив и проходил службу в танковых войсках до выхода на пенсию в звании подполковника. Жаль, что не представилось встретиться после войны. Завершал он свою службу на Украине.
25 августа была освобождена Ахтырка, но на нашем Гадячском направлении шли упорные кровопролитные бои под населенными пунктами Московский Бобрик, Веприк, Педоричков. Эти села часто переходили из рук в руки. Только за 1-е и 2-е сентября полк потерял 43 человека убитыми и 113 человек ранеными. Все поступавшее пополнение тут же «перемалывалось» в боях на погибших и раненых.
1 сентября в полк прибыл из военного училища лейтенант Зайцев Алексей Николаевич. Комполка майор Кузминов, сменивший снятого Бунтина, назначил его как стажера и послал в разведку вместе с командиром взвода лейтенантом Марковым, с которым мы брали Васильевку. Командир хотел последнего выдвинуть начальником разведки полка, чтобы командиром взвода остался Зайцев. Разведгруппа ночью ворвалась во вражескую траншею, учинила там бой, перебила много спящих немцев, но и сама потеряла командира лейтенанта Маркова и старшину Бугаева. Зайцев так и остался командиром взвода разведки до самого Днепра и много раз проявил себя находчивым и храбрым офицером. В послевоенные годы он стал генерал-полковником.
Одной из причин ухода Ламко из штаба полка на должность комбата была та, что начальник штаба Ершов не имел навыков в руководстве штабом, да еще имел пристрастие к выпивке, поэтому у них случались частые скандалы. Чтобы показать деятельность и работу штаба, наш начальник штаба, к примеру, часто посылал нас в боевые порядки подразделений с целью поднять ту или иную роту в атаку.
Батальоны почти никогда не представляли боевых донесений в полк, а мне нужно было всегда достоверно знать положение рот и расположение всех средств поддержки и усиления. С этой целью я и так ежедневно посещал передовую линию. Помню, как однажды Ершов послал меня по срочному делу и дал своего коня. Всадник — цель более заметная, чем пеший, и по мне противник «рыгнул» из шестиствольного миномета. Шесть разрывов легли вокруг. Я видел рикошетирование осколков вокруг, но ни меня, ни лошадь не задел ни один из шести разрывов, и только лошадь испугалась так, что я ее еле остановил за одним из сараев. С уходом Ламко я стал исполнять обязанности ПНШ-1.
