Том шмыгнул носом и добавил:
— Я обещал не воровать. Но больничное крыло все-таки обнёс, выволок, что сумел. Дома я такого не сварю, не из чего… Пей, — он осторожно приподнял отцу голову и поднес что-то к губам. — Должно помочь, я всё выспросил у школьного медика. Раз мозги у тебя работают, остальное починить не сложно. Я же волшебник, как-никак!
Риддл-старший чуть не захлебнулся нестерпимо горьким питьем, но покорно проглотил. Волшебство или нет, жить ему хотелось нестерпимо, и не в растительном состоянии, а… ну хоть как отец после первой войны, с осколками в груди и ноге, вечными болями, риском умереть в любую минуту, если клятый осколок дойдет до сердца, но способным передвигаться и разговаривать!
Когда он открыл глаза…
Что? Открыл?..
Он посмотрел в потолок, увидев с детства знакомую трещину, почему-то напоминающую Иггдрасиль, — ее как ни заштукатуривай, все равно проступает, покосился в сторону — за окном рассветало, в другую — Том сидел возле кровати, уронив голову на скрещенные руки.
— Эй… — едва слышно позвал Риддл-старший, вернее, попытался — из горла вырвался только хрип, но Том подскочил, как ужаленный. Глаза его были обведены темными кругами, он осунулся и казался бледнее обыкновенного, будто не спал несколько ночей кряду. Должно быть, и впрямь не спал…
— Сейчас… — проговорил он, гремя какими-то пузырьками и склянками на прикроватной тумбочке. — Ты только не уходи туда снова, папа, не закрывай глаза, я сейчас… Ну, давай…
На вкус зелье было еще омерзительнее прежнего, но зрение окончательно прояснилось, дышать стало легче и даже получилось выговорить:
— Ты как… тут…
— А ты разве не слышал? — шепотом спросил Том. — Я же говорил позавчера — сбежал. Учебный год только начался, а тут такое… К черту! Я взял с собой все, что смог унести, ушел потайным ходом, навьючил барахло на фестрала — это такой адский конь, водятся они в Запретном лесу, — и улетел. Даже если за мной придут… палочка при мне, а у дедушки есть ружье. Да и, подозреваю, большинство рады будут никогда меня больше не встречать, совсем как приютские!
«Уголовник малолетний», — взглядом сказал ему отец.
— Плевать, — повторил подросток. Да какой подросток, уже юноша! — Никто меня не остановит, если дело идет о жизни и смерти. Ты не пытайся говорить пока, нужно время, чтобы речь восстановилась. Просто думай, я же могу слышать… Помню, помню, обещал не лезть в мысли, но что делать, если иначе никак?
«Почему? — спросил Риддл-старший. — Почему, Том?.. Ты же знаешь, как я поступил с твоей матерью!»
— Знаю. Но меня-то нашел… Если бы она выжила тогда, ты бы что, выгнал ее на улицу?
«Нет. Наверно… Устроил бы… ну вон хоть в коттедже за холмом или нанял ей квартиру в Лондоне. Жить с ней не смог бы, но содержание бы назначил… И тебя забрал».
— Ну вот. Ты самый… самый обычный человек. И я понимаю, почему ты так испугался, — тихо сказал Том. — Теперь-то уж точно понимаю: кое от чего и волшебник сбежит, сверкая пятками. А ты не волшебник. Но ты пришел за мной в приют и сказал… правильные слова. Вот и всё.
«Ты слишком много и красиво говоришь, — невольно подумал Риддл-старший, — у вас там что, риторику преподают?»
— Нет, что ты! — засмеялся Том. — Так… нахватался на Слизерине. Глупо звучит, да?
«Пафосно, — сформулировал тот. — И немного напыщенно».
— Тьфу ты!
«Подросткам простительно».
— Ну ладно… Чувствуешь мою руку? Если не можешь кивнуть, моргни один раз.
Риддл-старший моргнул.
— Дальше будет очень больно, — честно сказал Том. — Это зелье позволяет не то что срастить кости, а даже заново вырастить, но ощущения, сам понимаешь… Я на себе пробовал, когда с метлы навернулся и руку сломал.
«А ты думаешь, эти ощущения поразят меня чем-то новым?»
— И правда… Я схожу к бабушке с дедушкой, ладно? Пока не стану говорить, что ты очнулся, а то замучают же заботой!
* * *
Том Риддл-старший встал на ноги через неделю.
— Ты врешь, как дышишь, — сказал он сыну, с его помощью доковыляв до гостиной. — Ты не крал зелья, а состряпал что-то уже здесь. Столько ты бы даже на коня не погрузил, разве что на водовозную телегу…
— Какая разница? Я стащил ингредиенты, чемодан с чарами расширения пространства у меня есть, — серьезно ответил тот. — А сварить это я могу и в любимой кастрюле миссис Смит. Тебе же позвоночник перебило, а не мозги отшибло! С мозгами сложнее, их костеростом не зальешь…
