— Предварительный этап отбора невест — это представление девушек городу. Они выходят на городскую площадь, лишенные любой одежды и украшенные венками санвинских лилий, проходят мимо горожан и скрываются в церкви, — сообщил Берт. — Это символизирует их чистоту, невинность и верность Господу и королю.
Мы с Петровой снова переглянулись.
— Микка Куттинен закончила колледж, и она первая красавица Тансворта, — сказала я. — Но если папаша Куттинен узнает, что его дочка должна пройти перед всеми горожанами в чем мать родила, то он убьет и нас, и принца.
Петрова кивнула.
— Убьет, — подтвердила она. — Я таких кулачищ и у орков не видела.
Вид Берта сделался несчастным. Было видно, что этот отбор невест ему нужен примерно так же, как рыбе — перочинный ножик.
— Такова традиция, — устало произнес он. — Отступление даже в малом — это королевский гнев.
— Так! — кажется, я поняла, что надо делать. — На них не должно быть платьев, верно? Это как в сказке: «приди ко мне не голая, не одетая, не пешком, не на лошади»?
Берт кивнул, и в его глазах мелькнул интерес. Я вспомнила, что о нем рассказывали сплетницы: дракон из не самого знатного и богатого рода, он с детства состоял кем-то вроде слуги принца Эжена. Стоило его высочеству напроказить или провиниться, и Берта нещадно пороли. Принц, жалевший и любивший друга, невольно стал послушным — впрочем, когда они выросли, это послушание быстро подошло к концу.
— Отлично! — довольно воскликнула я. — Мы сделаем для этого выхода платья из лилий! Нагота будет прикрыта, а традиция соблюдена.
Берт вздохнул с облегчением.
— Мне нравится ваша решительность, девушки, — признался он. — Я даже начинаю верить, что мы со всем справимся.
* * *
Проводив Берта, который выписал нам чек на организационные расходы, мы с Петровой сели писать письма для моментальной почты. Очень удобно: приходишь с конвертом в отделение, кладешь его в специальный ящичек на артефакте, и через несколько мгновений он появляется в том отделении, к которому приписан адресат.
— Есть ли у тебя какая-нибудь вещица, способная задать курс голубям, — диктовала самой себе Петрова. — Интересно, как они в столице-то это делают?
Я неопределенно пожала плечами. Если наши с Петровой сверстницы посвятили юность любовным романам и узнаванию новостей из высшего света, то мы сидели за учебниками. Счастливое замужество нам не светило, а в жизни надо было устраиваться.
— Это же столица, — ответила я. — Там маги, артефакторы… а у нас ни того, ни другого. Ведро да доска, вот и все достопримечательности.
— Знал король-батюшка, куда ссылать сына, — сказала Петрова, запечатывая конверт. — Тут тоска смертная, поневоле пить начнешь, ну он и сопьется, и всем от этого спокойнее.
— Теперь-то нет. Теперь всем одни проблемы.
Вот что бы ему не проехать мимо мясной лавки? Так нет же, там сидел Бекон, изображая сироту, а мимо него в такой момент даже сказочный Лишень Бессердечный не пройдет, не раскрыв кошелька для покупки котлеты.
— Так, насчет голубей сейчас отцу напишу, — Петрова придвинула к себе очередной лист бумаги и конверт. — Слушай, сходи пока в колледж? Там уже каникулы, но господин Анвин наверняка на месте. И вот еще что, бутылку захвати, да получше. Он любит бренди.
Я согласно кивнула и пошла к одному из шкафчиков. В плане бутылок у нас недостатка не было: наши счастливые клиенты по провинциальной привычке дарили нам горячительные презенты и конфеты. Конфеты мы съедали, спиртное ставили в шкаф — как правило, оно пригождалось для налаживания отношений там, где еще не ступала наша нога.
Выбрав для Анвина дорогой бренди в изящной стеклянной таре, похожей на большой бриллиант, я отправилась в колледж. Несмотря на всю провинциальность нашего городка, это место впечатляло — старинное здание раньше принадлежало купеческому роду и было построено по последней архитектурной моде позапрошлого столетия — с балконами, колоннами, статуями и вензелями. На улице было жарко, но, войдя в здание, я вздохнула с облегчением: здесь царила свежая прохлада. Умели же раньше строить дома, в которых при любой погоде хорошо!
