- Строятся новые электростанции.
Мы видели блюминг. Раскаленная стальная болванка, попав сюда, словно превращается в игрушку. Рычаги толкают ее по роликам, и вот она попадает на обжимы... Минуты через две болванка уже превращена в длинный брус. И брус этот, как мыло, разрезают на части ножи.
Но что бы мы ни смотрели, внимание снова обращалось к мартенщикам - к этим людям бушующего огня. Николай Александрович проговорил:
- Эти люди ни на фронте не сдадут, ни здесь. Закалились.
2.
Директор часового завода Иван Иванович напоминает главу семейства, который очень доволен своими ребятами. Про самые тяжелые времена и то говорит с усмешкой:
- Ну, приехали мы сюда. В спешке, конечно. То не захватили, другое не захватили и стояли вот так же, как эта "эмка", - показывает он на легковую машину у подъезда, без мотора, без фар и без колес. - А тут еще людей нет. Приехало человек триста, а надо очень много. Где взять людей? Да ведь людей-то каких! Мы ведь не сапожные колодки работаем!
Что делать? Пошли к школьникам. Летчиков, мол, вы любите? Любим, кричат. Та-ак. А танкистов любите? Любим, кричат. Ну, вот, тогда айдате к нам, учиться будем. И повалили. Честное слово, повалили.
Но уже и без честного слова директора было ясно, что в цехах главным образом работают подростки.
Директор подошел к девушке. Она маленькая, золото-головая. Лицо все обсыпано веснушками - веснушки на носу, на щеках и даже на подбородке. Это ей очень идет, но она-то, видимо, от этого страдает. Как только мы подошли к ней, она ладошкой прикрыла лицо.
- Ах, дочка, дочка! Молодчина ты у меня. Как, программу выполняешь?
Девушка вспыхнула, опустила глаза и еле слышно:
- Выполняю, Иван Иванович.
- А ты громче, громче об этом говори. О славе ведь говоришь, о хорошем деле. На весь цех крикни: программу, мол, выполнила!
- Вот когда перевыполнять буду, тогда и крикну, - еще тише говорит девушка.
Она этим даже как-то озадачила директора. Он чуточку постоял около нее молча, затем подхватил:
- Ой, молодчина! - И продолжал: - Да они у нас тут все такие. Есть, кто всей семьей работает. Например, Чесалкины. Мать, дочки, сыновья. А хотите, я вам покажу наши знаменитые автоматы? О-о-о! Это чудо-машины.
И вот мы в новом цехе. Тут в ряд стоят станки. Их очень много, но сами они будто игрушечные.
- Вот на этот, на этот подивитесь, - говорит директор и подводит к одному из автоматов. - Смотрите, какой он сердитый.
И в самом деле, станок работает как-то сердито, напоминая щенка, которому впервые попала в зубы кость, и он грызет ее, ворчит, боясь, как бы у него эту кость не отняли.
- Здорово! Что он делает?
- Деталь для камней, - отвечает паренек у станка.
- А ну, покажи эту деталь, - просит директор и громко хохочет.
Паренек что-то несет на кончике пальца. Показывает:
- Вот, - говорит он весьма серьезно, - деталь. - Но и сам он не видит этой детали, на пальце у него какая-то черненькая крошка.
- Это надо под лупой. Под лупой. - И директор дает лупу.
Мы смотрим через лупу. Действительно, какой-то ободок.
- Для чего он?
- Для камней. Мы же вырабатываем часы - часы для танков, для самолетов, для кораблей. Вот камешки и вставляются в эти ободки. Посмотрите, какие часы.
Директор пригласил в помещение, открыл шкаф. Оттуда повеяло холодом, и там мы увидели заиндевевшие, поседевшие часы для самолетов, для танков.
- Морозом испытываем. А тут вот жарой. Второй шкаф был полон нестерпимым жаром.
- А это вот, - директор осторожно взял в руки огромные круглые часы, это морской хронометр. Вот какие штуки мы тут делаем.
3.
Все время, пока мы были на часовом заводе, Николай Александрович молчал. Молчал он и потом, когда пересекли на машине город, выбрались на снежную равнину и вскоре очутились в сосновом лесу. Освещенный фарами лес казался богатырским...
Наконец машина остановилась у новых ворот. Николай Александрович, выбираясь из машины, вдруг заметно заволновался.
- Тут туляки... - пробормотал он, заметив мой удивленный взгляд.
Где-то совсем недалеко от нас раздалась пулеметная очередь. Затем вторая, третья. В другой стороне, тоже неподалеку, загрохотали пушки.
