В эту воронку втянуты и онто-логики Декарта, Спинозы, Лейбница, и идейные средоточия Платона и Аристотеля, и вся реальная история философии. Однако до сих пор логику Гегеля берут самозамкнуто, но не как вопрос, имеющий смысл только в ответе Канта, не как ответ, имеющий смысл только по отношению к вопросу, заданному или могущему быть заданным со стороны Канта. Но это означает брать пол- или четверть понятия, понимать философию вне ее действительной уникальной всеобщности.
Но то, о чем я сейчас говорил, - это не только форма нашего понимания философски всеобщего. Это - реальное формирование, реальное определение (самоопределение) всеобщего - в форме, в средоточии уникального. Само реальное движение философской мысли к началу, действительное отсекание определений предмета от всех форм детерминации извне, от всех уклончивых способов быть не самобытийным, начинаться "от другого", - само это отсекание "дурной бесконечности" и есть действительная форма обнаружения бытия уникального, неповторимого, феномена - в качестве ноумена, "causa sui" всеобщего.
В первой и второй формах нами были изображены чистые формы понимания уникального как всеобщего (историческая поэтика) и понимания всеобщего как уникального (философская логика). В реальном, в интуитивном, в недостаточно прорефлектированном, понимании каждого предмета (в его уникальности = в его неповторимой всеобщности) эти чистые линии сближаются, сопрягаются воедино: чтобы понять уникальное, необходимо понять его как всеобщее, одновременно понимая всеобщее как уникальное - это. Чистые линии в феноменологии понимания есть лишь необходимые интенции, не доводимые до завершения, до расчленяющей чистоты.
...Однако бытие уникального предмета и соответственно его понимание есть не только форма "causa sui". Уникальное может быть единственным, неповторимым только для другого, для меня. "В себе" быть уникальным невозможно, недостаточно, хотя и необходимо. Быть уникальным означает иметь уникальный смысл, то есть давать ответ (своим бытием давать ответ) на вопрос "иного" средоточия, по-иному всеобщего бытия. Здесь основы диалогизма проникают в самую суть понимания уникальности. Можно сказать так:
Если сущесть (первосущность) - основа понимания предмета в античности; присущесть - основа понимания в средние века; если сущность - основа понимания в Новое время, то в развиваемых сейчас, в культуре XX века, формах понимания основой понятия предмета является... его насущность. Но это означает, что в логике культуры неповторимо всеобщим может быть (может быть понят...) только бесконечно-возможный смысл бытия.
Продумаем этот момент немного детальнее.
Речь идет о понимании актуально уникального (единичного) феномена как потенциально (насущно! ) всеобщего. И - понимание актуально всеобщего как потенциально (насущно! ) особенного, неповторимого. Это существенно, потому что в логике культуры сама всеобщность и уникальность осуществляются в общении, всегда поставлены "на кон...", наличны только в ответ на вопрошание иного и как вопрошание к иному. Становясь всеобщим (!), индивид остается единичным и имеет свое всеобщее вне себя, как предел своего общения. Поэтому термин М.И.Бахтина "единственность" (см. Философия поступка) здесь не идет и был мной упомянут напрасно. Если не учесть логический смысл общения, то тогда действительно остается лишь одно-единственное, раздувшееся всеобщее, и тогда происходит вытеснение "других всеобщих", и никакого общения, никакого соотнесения между уникальным и всеобщим быть не может. Поэтому еще и еще раз: уникальность, личностность и соответственно всеобщность, это именно насущность другого уникального (и - всеобщего) в бытии единичного предмета, понятого как (если бы он был...) феномен культуры. Эта логика противостоит не только логике сущности, но и логике "сущести" (античность). Сама всеобщность моего уникального общения, сама уникальность - это моя насущность, "меня-насущность" для иных, столь же уникальных индивидов, для идущих мне навстречу (вопрос - ответ) средоточий бытия. Действительно самобытийный индивид потенциально всеобщ в выявлении всеобщих, бесконечных ресурсов своей уникальности, своей смысловой ответности. И выход к всеобщему достигается в логике общения, но не обобщения. Такой подход насущен только в логике культуры, в контексте всеобщности гуманитарного мышления, когда каждый предмет понимается, как если бы... он был индивидом, als ob он был произведением (и субъектом произведений) культуры.
