В Вашем "чисто теоретическом диалоге" мышления нет, ведь там Собеседники - жестко, раз навсегда закрепленные "персонажи", "роли": рассудок, разум, интуиция... Такой "диалог" - лишь представленная в ролях теоретическая структура, имитация диалога.
Теоретик. Я мог бы, конечно, многое Вам возразить. Но мои основные аргументы я уже развил в этих очерках. Повторять их еще раз бессмысленно. Да, по правде говоря, я не совсем понял Ваши туго закрученные образы. Для меня они слишком поэтичны. Логики маловато.
Впрочем...
Философ. Не хочу быть третейским судьей, но мне Ваш спор кажется бессмысленным. Нет, скажу иначе: он очень и очень осмыслен, но в другом контексте и другом повороте, чем Вы его вели.
Ваш спор - необходимый спор эстетического и теоретического начал мышления, гораздо более существенный, чем тот, который мы (да, именно мы все: и Философ, и Теоретик, и Поэт) только что воспроизвели в наших очерках. Действительное изобретение новых идей, теорий, образов, произведений искусства осуществляется в споре эстетического и теоретического определений творческой мысли. Но контекст этого спора - понятие. В понятии диалог рассудка, разума, интуиции (если говорить о теоретическом Уме Нового времени) выступает как спор Поэта и Теоретика, действительных "Я" и "другого Я" творческого интеллекта. Мы до сих пор спорили на слишком большом поле мысли (теория, мысль в целом, века и века...). В точке понятия (еще раз вспомним "точку Кузанского") все оборачивается иначе. Но конечно, в понятийном контексте и Ваш спор происходил бы совсем по-другому.
Попытаюсь объяснить, что я хочу сказать. Но прежде всего немного о самом себе, о своем праве говорить "от имени понятия".
Мне кажется, что философская мысль и есть внутреннее тождество (и артикулированный диалог) мысли эстетической и теоретической99, и диалог этот осуществляется в понятии. Или даже так: понятие есть форма мысли, поскольку она (мысль) приобретает осознанно философский характер, поскольку вывернута наружу своей внутренней логикой.
(Чувствую, что один, а может быть, и оба моих оппонента - здесь они единодушны - спешат перебить меня и сказать, что не понимают, о чем я говорю; при чем здесь какое-то всеспасающее "понятие"? "Понятие" - вообще нонсенс, схоластическая гегелевская спекуляция, о нем и говорить-то всерьез в XX веке неудобно, разве что как об удобном сокращении для совсем других вещей... Все знаю, давно наслышан. Но подождите немного. Пусть Вас удовлетворит, что я мысленно воспринял Ваше искреннее возмущение, и пойдем дальше. Тем более что наш спор протекает сейчас, мне так кажется, скорее в форме "заявок", каждый излагает свое "кредо". Настоящий диалог развернется когда-нибудь позже. В другой книге. Дайте и мне сделать свою заявку. Чтобы Вы слушали меня спокойнее, обещаю до поры до времени обойтись без понятия "понятие"...)
Итак, о своем праве включиться в Ваш спор, понять его как мое определение.
Я согласен с Вами, Теоретик.
Да, в мышлении необходимо "теоретическое начало". Мысль есть несовпадение (и осознание такого несовпадения, зазора) между тем, в какой форме мне предмет является, и тем, что я знаю о его бытии. Предмет понимается как внешний, если он не совпадает с внутренним (идеализованным), если я могу от него отстраниться. Мысль и есть синоним такого отстранения от предмета своей деятельности; она есть возможность действовать на внутренний образ предмета (не действуя на сам предмет) для того, чтобы преобразовать внешний предмет в соответствии со своей целью, проектом. Действие на образ, изменение образа, но, затем, и идеи предмета, вне непосредственного практического действия (отойдем да поглядим, хорошо ли мы сидим...), - это и есть суть теоретизирования, суть мышления.
Но я согласен и с Вами, Поэт.
В мышлении необходимо и другое начало. Не только познавательное отстранение, но и эстетическое (несводимое к познанию) приобщение. Отстранение от меня самого осуществляется по-особому, ведь "Я" всегда остаюсь самим собой, "Я" отстраненное участвует в обеих сторонах отстранения, здесь отстранение - то же самое, что тождество. А поскольку только в таком отстранении ("Я" - "другое Я") может осуществиться мое отстранение от внутреннего предмета деятельности, может осуществляться мысль о мысли, то и в этом отношении отстраненность тождественна приобщению. В мышлении стремление познать предмет как внешний тождественно стремлению стать предметом, оставаясь самим собой, тождественно началу эстетическому (о котором столь красноречиво говорил Поэт).
