…В автобусе вечером, возвращаясь из центра на окраину Рио, я обычно стоял, одной рукой ухватившись за поручень над сиденьями, а в другой держа портфель. И вот пассажиры из тех, что сидят, — будь то мужчина, женщина, старик, юноша, подросток — обязательно вызовутся подержать мой портфель, чтобы мне было легче…
…На улице меня вдруг останавливает прилично одетый молодой человек: «Имеете ли вы сигарету?» Даю ему сигарету, нежно похлопываем друг друга по спине и расходимся. Мне тоже хочется проделать подобную операцию. «Имеете ли вы сигарету?» — вежливо обращаюсь я к восьмидесятилетнему пижону. «О, разумеется!» — с готовностью отвечает тот. Следует обмен самыми чарующими улыбками и нежнейшими касаниями рукой к спине…
…Солнце мне выжигает глаза. Я забыл в Париже темные стекла, которые прикладывались к моим обычным очкам. В самом центре, на авеню Рио Бранко, вхожу к оптику. Объявление предупредительно гласит: «Здесь говорят по-французски». Оказывается, хозяин много лет прожил в Париже. Похлопав меня по спине, оптик объясняет, что я не буду страдать от солнца и без темных стекол, если соответствующим образом адаптировать мои обычные очки. Он ведет меня к соседу-офтальмологу, и мы возвращаемся с рецептом. Оптик предлагает мне вы-бор оправы, и через два дня очки, приспособленные к бразильскому солнцу, готовы. Церемониально вручая их мне, оптик витиевато объясняет, что никакой речи об оплате быть не может. Он говорит: «Вы же не хотите меня обидеть, правда? Теплота и дружба чего-то стоят, правда?»
Я вынужден согласиться.
Да, еще и еще раз нежность. Сердечность. Поэзия. Дружба. Но в то же время обидчивость до красных пятен на лице, легко ранимая гордость и мгновенно вспыхивающий инстинкт мстительности. Жестокость, выступающая двойником чувствительности.
Однажды в автобусе я предпочел держать портфель при себе, в опущенной руке, не желая беспокоить тяжестью сидящую пожилую даму, которая предложила его подержать. При резких толчках автобуса портфель болтается по моим ногам и задевает ноги сидящего рядом мужчины. Он отталкивает его коленом раз, другой. Я не обращаю внимания. Тогда вдруг он резко повертывается ко мне и гневно кричит: «Вы уберете его или нет?» Леонидас молча берет портфель к себе. Ближние пассажиры отводят глаза. Человек продолжает смотреть на меня с ненавистью. Что я должен предпринять? Леонидас кладет мне руку на плечо. Наконец сердитый человек сходит. Но и тут он продолжает оглядывать меня со всей неприязнью, а оказавшись на улице, неистово сплевывает…
…Вчера оптик, о котором уже шла речь, пригласил меня к себе на завтрак. Я вижу у него трех молодых женщин, его помощниц, цвет кожи которых колеблется между антрацитом и кофе с молоком. Впрочем, цвет кофе с молоком, кажется, доминирует. Шестым за столом — хорошее настроение. Завтрак проходит прекрасно. На 16 часов у меня назначена встреча с издателем. В 15 же оптик предлагает мне отправиться с ним на машине за мальчиком его сестры, чтобы доставить его сюда. «Далеко ли это?» — осторожно спрашиваю. «Нет, нет, совсем рядом, максимум полчаса туда и обратно», — отвечает оптик. «Видите ли, — поясняю я, — ровно в 16 часов мне необходимо быть на деловой встрече в противоположном конце города. Успею ли?» «О, вы там будете вовремя, не извольте беспокоиться!» — уверяет гостеприимный хозяин.
Но оказалось, что за племянником поездка потребовала не 30 минут, а полтора часа, и оптик это прекрасно знал. К тому же мальчик и сестра не были готовы к отъезду, пришлось их ждать. В итоге мы возвратились на Рио Бранко лишь в 17 часов. Я кипел, и это было заметно. Хозяин доставил меня на своей машине к издателю, но на всем пути уже не обмолвился со мной ни словом и очень сухо простился. Я позвонил ему на следующий день, звонил еще несколько раз, но мне неизменно отвечали, что оптика нет или что он болен… Из-за часа опоздания на какую-то там деловую встречу я пренебрег дружбой бразильца! Нет, этого здесь не прощают…
А ведь Леонидас меня предупреждал: «Знаешь ли, брат, мы мягки и чувствительны, но мы также горды и обидчивы. В особенности, если имеем дело с белым. Да еще в случае, если этот белый не окажет достаточного уважения женщине. В подобных случаях, брат, будь начеку, не выдавай себя ни словом, ни жестом».
