О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
А. С. Пушкин
— Княже! Уходим вперед! — прохрипел Эйнар, который с видимым трудом, но еще поспевал принимать удары на свой щит, оберегая Константина с левой стороны. — Уходим, мои прикроют! Еще не поздно!
Он что-то грозно прорычал по-норвежски, и даже в этом безумном гвалте его услышали, вырастая, как по мановению волшебной палочки, между князем и сонмищем врагов, облепивших их повсюду.
Истошно ревел Сверре Пустой Бочонок, молча, но столь же яростно бился рядом с ним Хафтур Змеиное Жало, а чуть левее молниеносно разил врагов Бесе Стрела, правее же кусал свой щит в неистовстве берсерка Крок Тяжелый Топор.
— Уходите же! — рявкнул на Эйнара с князем совсем непочтительно — не до галантности тут — Алф Красный, который сейчас полностью соответствовал своему прозвищу. Кровь почти целиком покрывала его рубаху, и броня была уже невидима под ее потоками.
Все они, сгрудившиеся вокруг него, платили как могли и чем могли своему князю за все то, что он им дал два года назад. Вот только цена была несопоставима: за жилье расплачивались болью, за гостеприимство — ранами, за доверие — жизнью. Но что поделать. В свое время князь их щедро одарил всем необходимым, теперь они столь же щедро дарили необходимое ему. Они сохраняли ему жизнь, расплачиваясь взамен своей. Больше платить им было нечем.
Константин и сам понимал, что надо уходить, но еще медлил.
Оставлять своих людей на смерть — почти всегда граничит с предательством. Потому он и колебался, забыв, что «почти» не значит «всегда». Сегодняшний день был исключением из этого правила, потому что не принять дара — своей жизни из их рук, значило бы обесценить его. Тем более что они уже почти расплатились.
Развернувшись в обратную сторону, они с Эйнаром, десятком оставшихся в живых воинов-норвежцев и еще десятком рязанских ратников столь же ожесточенно ринулись на прорыв. Тут врагов было намного меньше, и они явно не ожидали такого поворота событий. Один за другим валились черниговцы, сметаемые со своего пути Гримом Кровавая Секира и Ингольфом Два Меча, который как раз и крутил ими вокруг себя в смертоносной карусели.
А сзади своим щитом надежно прикрывал спину князю Вегард Серый Плащ. Хотя нет, щит норвежцу разбили еще пару минут назад, и ему оставалось лишь самое последнее — заслонять Константина своим телом. И только об одном пожалел Серый Плащ в предпоследнее мгновение своей жизни — уж больно оно оказалось уязвимым, это самое тело. Уязвимым и недолговечным. А в последний миг, увидев, как князь и полтора десятка всадников вырвались на простор, он понял, что его усилий все-таки хватило, и облегченно закрыл глаза, успокоившись.
Кажется, даже улыбнуться успел чуточку, злорадно, как мальчишка, — что, мол, взяли?! Можно было бы и язык показать, но это уж совсем несолидно бы выглядело. Не по возрасту. Все-таки у него, Вегарда, недавно семнадцатая весна в жизни минула, а это о-го-го! Пора и серьезным стать. Хоть и ненадолго…
Там, где река Губа начинала раскрываться в призывном поцелуе, стоял мыс. Если от города смотреть, то левый его склон был низок, зато правый поднимался метров до двух над водой. Его не размывало вот уже много лет. Была бы там земля, тогда конечно, но мыс состоял из каменистой твердой площадки.
Вот так, с места редко какого коня заставишь сигануть с эдакой кручи, а когда с разбегу, то ничего, по инерции идет. Лишь сердце у Константина зашлось слегка — все-таки холодновата в рязанских реках июньская водица. Да и стрелы, что вокруг шлепаются, тоже комфорта плаванию не прибавляют. Зато противоположный берег пологий. Дотянуть бы до него теперь, и все хорошо будет.
И про ракушку вспомянулось отчего-то. Неожиданно так. До того за все время почти ни разу о ней не подумал, а тут, буквально накануне, сунул руку в карман, достал ее и усмехнулся, вспомнив, как оно тогда все было. И Ростиславу, и спасение ее, и как песенку водяному пел, и про то, как волна большая на берег выплеснулась и в озеро отхлынула, а на прибрежном песке одиноко ракушка высветилась.
