По мере приближения торнадо менял форму и цвет. Сначала это была серая тонкая колонна, но, вобрав в себя пыль и обломки каких-то предметов, она превратилась в толстый конусообразный столб и потемнела, словно копоть над бушующим пламенем.
Когда Роун услышал рев торнадо и почувствовал уколы поднятых ветром песчинок, он решил, что ждать больше нельзя — пора отступать. Быстро собрав аппаратуру, он засунул ее в багажник фургона, затем снова заглянул к Виктории.
Держа в руке трубку сотового телефона, она распекала кого-то за то, что наблюдение за торнадо не осуществлялось должным образом. Одновременно Виктория поспешно перебирала пачку своих карт, видимо, все еще разыскивая тот неуловимый предвестник, который пропустила.
Только теперь Роун наконец собрал все кусочки головоломки, которую представляла для него Виктория. Со всей своей радиоаппаратурой и фантастической программой анализа она воображала, что способна контролировать атмосферные процессы. Ей казалось, что, накапливая знания, она сможет точнее прогнозировать погоду. Опираясь на эти знания, она считала, что сможет предвидеть любое развитие событий и ничто не станет для нее неожиданным, как это было с торнадо в ее детские годы.
Теперь она просто не в состоянии была осознать горькую правду о том, что ветер и дождь не всегда подчиняются человеческой логике.
Понимая необходимость срочно привлечь ее внимание, Роун выхватил трубку у нее из руки.
— Что ты себе позволяешь, — возмутилась она.
Он сгреб в кучу кипу компьютерных распечаток.
— Леди, ваши данные ломаного гроша не стоят, не спорьте со мной! — Он швырнул бумаги в распахнутую дверь фургона, и ветер подхватил их, унося, словно конфетти.
— Роун, ты сошел с ума?
Он обхватил ее руками в талии, поднял с сиденья и вытащил из фургона.
Она споткнулась, но он поддержал ее.
— Роун… — начала было протестовать Виктория, но тут она наконец увидела это. Ее лицо посерело, глаза стали большими и круглыми, словно блюдца. Она уставилась на огромный, черный, крутящийся и несущий смерть столб, оказавшийся так близко к ней. — О Боже…
Роун не стал больше медлить. Он запихнул ее обратно в фургон, с шумом захлопнул дверь и, обежав вокруг, взобрался на водительское место. Она, должно быть, рассердится на него за такое грубое обращение, но он поступал так только потому, что спешил поскорее выбраться отсюда, избежать смертельной опасности.
Благодарение Богу, она не вытащила ключ из зажигания. Забыв пристегнуть ремень безопасности, он запустил двигатель и резко развернул машину.
Виктория моментально нагнулась над консолью, отделяющей два передних сиденья от остальной части салона, куда затолкал ее Роун.
— Куда ты едешь?
— Прочь от этой штуки, — сказал он, указав рукой назад. — Ты специалист, тебе и определять, куда движется торнадо, и подсказывать мне, что делать, чтобы оказаться как можно дальше от него. — Роун понимал, что он ведет себя грубо, но лучше уж так, чем показать, как он чувствует себя в действительности. Впервые в жизни он по-настоящему испугался. Неужели он выжидал слишком долго, прежде чем осмелился объявить Виктории об опасности?
Неужели они оба погибнут, так и не поняв, что, возможно, предназначены судьбой друг другу?
Страх — не только за жизнь Виктории, но и за свою собственную, за их будущее — был для него новым чувством, хотя, возможно, он просто забыл его. Страстное желание жить внезапно охватило Роуна. Такого он не испытывал многие годы.
И он захотел, чтобы так было все время. Захотел до боли в сердце.
Вскоре он подъехал к развилке дорог.
— Куда теперь, Виктория? — потребовал он.
— Направо. — Он уже начал поворачивать, когда она положила ему на плечо руку. — Нет, подожди. Церковь!
— Что?
— Торнадо движется прямо на церковь, а я не слышу предупредительных сигналов. — Она изо всех сил сжала его плечо, ее пальцы больно впились в тело. — Они не слушают радио. Они не получат сигнала тревоги и не заметят приближения торнадо. Там же полно деревьев, которые скроют от них смерч, пока торнадо не подойдет к ним вплотную. О Роун, там же дети! Они страшно испугаются, может, даже погибнут! Мы должны предупредить Дебби.
