Дойдя до спортивного зала, я перешел на противоположный тротуар и свернул в переулок, где Жо обычно ставил свою машину… Она была на месте… Теперь мне лишь оставалось ждать появления бросившего мне вызов соперника. Только бы он пришел один! Он был из тех добрых малых, при которых вечно пасется орава каких-нибудь неудачников.
Я прождал более часа, со все возрастающей тревогой поглядывая на часы. Что-то этот идиот надолго застрял…
Когда он наконец появился на углу улицы, было половина седьмого. Меня захлестнуло теплой волной: он был один.
Я подождал, пока он сядет за руль, потом, сняв очки, вышел из темноты и постучал в стекло с противоположной стороны. Он наклонился, чтоб лучше видеть.
— Боб! — сказал он, узнав меня и открывая правую дверцу. — Каким случаем?!
— Это не случай, старина, я тебя искал…
— Что случилось?
— Хочу попросить тебя об одной услуге…
— Пожалуйста…
— Представь, у меня сломалась машина, и в довершение всего я опоздал на поезд. Следующий идет только в половине Девятого, значит, дома я буду около десяти, ты ведь знаешь, я живу далеко от вокзала… А сегодня у Кати день рождения, она специально приготовила ужин… Я испорчу ей праздник… Ты не Мог бы меня подвезти? Посидишь с нами, Кати будет рада…
Он был явно раздосадован.
— Дело в том…
— Ты занят?
— У меня важная встреча с одним типом из «Матча», он хочет написать обо мне большую статью…
— На который час назначена встреча?
— На восемь… В Бель Фероньер!
Я быстро соображал.
— Ладно, слушай, тогда мчимся поскорей домой. В восемь будем на месте, ты позвонишь своему журналисту и скажешь, что у тебя за городом сломалась машина… Междугородный звонок придаст убедительности… — Я помолчал. — Разумеется, если это тебя не слишком затруднит.
— Напротив, Боб, я очень рад… Хорошо, так и сделаем, о’кей!
И мы поехали.
У него был «порше» с откидным верхом, который мчался как ветер. Меня слегка трясло, ведь я так и не подыскал оружия. А Жо не из тех парней, кто позволит себя так просто укокошить…
Прежде чем выехать из Парижа, Жо остановился около цветочного магазина.
— Я куплю цветы для Кати!
— Да нет, не надо!
— Но как же иначе, в день рождения-то?!
Не слушая меня больше, он вошел в магазин. Это маленькое происшествие чуть не заставило меня отказаться от моего плана. Глядя на Жо сквозь запотевшее стекло витрины, такого радостного, безмятежного, я испытывал глухую боль.
Однако теперь мы следовали дорогой нашей судьбы, и он, и я. К тому же что скажет Жо, приехав в Монфор, куда еще не вернулась из Парижа Кати?.. Что скажет Кати о моей тайной поездке и об этом так называемом дне рождения? Я оставил за собой такую глухую стену обманов, что отступление стало невозможным.
Я открыл «бардачок» в надежде обнаружить там какое-нибудь оружие, но, кроме дорожных карт и замшевой тряпки ничего не нашел.
И тогда пошарив под сиденьем, я нащупал большой гаечный ключ. В моей руке он мог стать страшным оружием. Я сунул его во внутренний карман пальто. Жо вернулся с корзиной азалий, за которую выложил, наверное, не меньше десяти тысяч монет! Страшно довольный, он осторожно пристроил ее на заднем сиденье.
— Это настоящее сумасбродство, малыш…
— Ну, что вы, Боб! Кати такая милая…
Да, действительно, Кати милая.
Мы выехали на автостраду, повернули у развилки на Дре… Проехали Трапп. В густом влажном мраке свет фар, казалось, распадался на многие лучи. Я внимательно всматривался в темноту, чтобы не пропустить сгоревший завод. Наконец я увидел его справа от дороги.
— Тебе не трудно на минутку притормозить, Жо?
— Что случилось?
— Да ничего, просто мне надо помочиться.
Он съехал вправо на обочину, и я вышел из машины. Влажный воздух казался липким, этим воздухом трудно было дышать… От него мерзло все внутри. Я сделал то, что якобы хотел сделать… Мне было грустно, я испытывал чувство обреченности. У меня не было страха перед тем, что я собирался совершить, — это стало для меня теперь чем-то вроде настоятельной необходимости, но грустно было оттого, что такая необходимость существует!
Я достал гаечный ключ и крепко зажал в руке, стараясь действовать незаметно. Потом тихо позвал:
